Духом окрепнем в борьбе!
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе!
В отличие от другого «крестьянского вождя» времен гражданской войны – «батьки» Нестора Махно – Александр Степанович Антонов был не анархистом-коммунистом, а убежденным, с большим стажем (с 1905 года) членом партии социалистов-революционеров (эсеров, как их сокращенно называли), считавших себя, прежде всего, выразителями интересов крестьянства (составлявшего в то время подавляющее большинство населения России) и потому руководствовавшихся в своей борьбе лозунгом «Земля и Воля» (без зазрения совести украденным большевиками у эсеров с целью обмана крестьян) и девизом «В борьбе обретешь ты право свое!». За участие в революционной деятельности Антонов был сослан при Царе в Сибирь на каторгу…
После февральского переворота 1917 года Антонов вновь появился в своей родной Тамбовской губернии и был назначен начальником кирсановской уездной милиции. Его главными сподвижниками были Баженов, Зоев, Лощинин и Махневич, также члены партии эсеров с большим стажем. Одновременно на Тамбовщине был создан Союз Трудового Крестьянства. Поначалу Антонов, как революционер, не имел ничего против идеи «власти Советов» как таковой (хотя и отвергал манипулирование лозунгом «советской власти» как ширмы для прикрытия безраздельного господства большевиков над Россией, что, в тогдашних условиях, означало в первую очередь их господство над русским крестьянством). В зародыше первые отряды антоновской «милиции» были организованы еще в 1918 году. Антонов не раз призывал засевшую в Москве «Советскую власть» (Ленина и иже с ним) к совместной работе и лаже заявлял о своей готовности «подать ей руку».
Поначалу Антонов, не распознав коварства большевиков за их трескучими лозунгами, неоднократно помогал большевицким совдепам (например, разоружал эшелоны взбунтовавшегося против красных Чехословацкого корпуса в 1918 году). Но, будучи радетелем прав «трудового крестьянства» Тамбовщины, он не мог смириться с политикой большевиков, расправившихся летом 1918 года со своими бывшими союзниками – левыми эсерами, после того, как те, по их мнению, «сделали свое дело», нейтрализовав, в отношении большевиков, крестьян, в по преимуществу симпатизировавших эсерам (обещавшим им землю и волю), а не большевикам, хотя и присвоившим себе популярный у крестьян эсеровский лозунг, но с самого начала стремившимся не раздать крестьянам, а национализировать (превратить в государственную собственность) ВСЮ — то есть не только бывшую помещичью, но и крестьянскую землю! — и обрекшим русское крестьянства на голод и вымирание ради какой-то «земшарной республики Советов».
П
оэтому невозможно представить себе, чтобы Антонов, подобно Махно, заключил с большевиками военный союз и согласился принять от них орден Красного Знамени. Несмотря на обычное — подмеченное, в частности, кровавым большевицким карателем, а по совместительству – детским писателем А.П. Гайдаром (Голиковым), очень любившим, по свидетельству современников, сдирать с «врагов мировой революции и трудового народа» заживо кожу («шкурку»)! — пристрастие тогдашних эсеров к красным рубахам (как у тогдашних русских анархистов – к черным), сам Антонов даже и к красным знаменам, нашивкам и бантам относился крайне сдержанно (хотя их нередко использовали не только большинство антоновцев и махновцев, но и петлюровцы и даже некоторые «белые» генералы – например, Бакич, сражавшийся в Сибири с красными под красным знаменем с крохотными белой и синей полосками в правом верхнем углу; состоявшая сплошь из потомственных рабочих военных заводов Ижевско-Воткинская дивизия армии Адмирала А.В. Колчака, шедшая в штыки на красных под пение «Варшавянки» и также первоначально под красными знаменами; участники казачьего Вешенского восстания против красных на Дону, носившие на левом рукаве две перекрещенные ленты – горизонтальную белую поперек вертикальной красной – список подобных примеров можно было бы продолжать почти до бесконечности!) – по воспоминаниям современников, некоторые антоновцы предпочитали носить на шапках не красные, а зеленые ленты. Были у них и знамена, в том числе нередко и красные, обычно с эсеровским лозунгом «Земля и Воля», идущим еще от народовольцев.
С начала 1920 года А.С. Антонов вступил в открытую борьбу с большевиками. Его отряды росли быстро, как грибы. Крестьяне, вдоволь натерпевшиеся всякого лиха от разнузданных продотрядовцев, исполнителей зверских директив московских комиссаров, охотно шли к своему заступнику. Антонов сразу проявил себя как талантливый военный организатор. На территории Кирсановского, Борисоглебского, Тамбовского уездов с центром в с. Каменка образовалась настоящая крестьянская республика (фактически охватывавшая не только собственно Тамбовскую, но и Воронежскую и Саратовскую области России). Освободив от красных какой-либо населенный пункт, антоновцы сразу же приступали к формированию нового отряда. Эти отряды быстро увеличивались и сводились в полки численностью до 1000 бойцов. По воспоминаниям маршала СССР Г.К. Жукова, главной ударной силой у Антонова были кавалерийские полки общей численностью от 1 500 до 3 000 сабель.
Причем, вопреки как бы нехотя оброненному маршалом Жуковым замечанию, что, мол, «крестьяне ненавидели бандитов» (в своих воспоминаниях будущий маршал СССР вообще довольно сдержан в осуждении антоновцев и, в общем, пишет о них с некоторой долей уважения, как о достойных противниках – в отличие от дышащих невыразимым, высокомерным презрением к «темному мужичью» приказов и воззваний «красного барина» Тухачевского, другого обер-палача – Какурина — и засевших в московском Кремле женевских эмигрантов), окрестные села встречали антоновцев колокольным звоном и благодарственными молебнами (что, в свою очередь, вызывало ответные репрессии большевиков против православных церквей и сельских батюшек).
К концу 1920 года повстанцы были объединены уже в две армии (насчитывавшие в своих рядах 21 бригаду), составлявшие вместе Объединенную (Единую) Партизанскую Армию Тамбовского Края. Знаками различия ее бойцов, вопреки сдержанному отношению лично Антонова к красному цвету — служили красные нарукавные полоски. Согласно приказа № 1 от 14 ноября 1920 года младший командный состав и работника штабов антоновских армий носили одну, командиры полков и начальники штабов армий – две, Начальник Штаба Единой Армии (т.е. сам А.С. Антонов) и командующие повстанческими армиями – три узкие красные нарукавные полоски, а Главнокомандующий Единой Повстанческой Армией – одну широкую красную полоску. Позднее, приказом №5 Главного Оперативного Штаба Единой Партизанской Армии Тамбовского Края от 10 января 1921 года были введены новые знаки различия: — для младшего командного состава – по-прежнему красные нарукавные полоски, носившиеся на левом рукаве (одна – для отделенных командиров, две – для взводных командиров, три – для вахмистров); — для старшего командного состава – красные нарукавные нашивки в форме треугольника углом вниз (один треугольник – для эскадронных командиров или начальников отдельных команд, два – для командиров дивизионов и полковых адъютантов, три – для командиров полков и их помощников, начальников пулеметных команд и штабов дивизий); — для комендантского состава – красные нарукавные треугольники углом вверх (один – для комендантов полков, два – для комендантов при Главном Оперативном Штабе); — для высшего командного состава – красные нарукавные ромбы (один – для командиров и начштабов дивизий, два ромба – для командующих армий и их помощников). Над этими знаками различия чины Главного Оперативного Штаба, начсвязи и адъютанты при Главном Оперативном Штабе носили на левом рукаве красные нарукавные ленты с соответствующей надписью белыми буквами (например: Н-к связи). Приказом Главного Оперативного Штаба Антонова №6 от 12 января 1921 года в знаки различия были внесены новые изменения: — для командиров полков – красные нарукавные ленты с соответствующей надписью белыми буквами (например: К-р 1 полка); — для начальников пулеметных команд – два красных треугольника углами вниз, а над ними – красная узкая лента с надписью белыми буквами «Н-к П.К.»; — для командиров батарей – два красных треугольника углами вниз, а над ними – красная лента с надписью белыми буквами «К-р Б.». В Главный Оперативный Штаб Объединенной Партизанской Армии антоновцев входили старые эсеры – Гусаров, Богуславский, Токмаков и Митрофанович. Командующим был избран офицер с большим боевым стажем – Георгиевский кавалер поручик П.М. Токмаков (впоследствии возглавивший в качестве Председателя Союз Трудового Крестьянства и даже считавшийся многими подлинным руководителем Тамбовского восстания), начальником штаба – А.С. Антонов. Наряду с ними, крестьянская масса выдвинула своих собственных талантливых партизанских командиров – братьев Матюхиных, атаманшу Маруську – новую Василису Кожину, прозванную «тамбовской Жанной д’ Арк», и многих других.
К началу 1920 года численность антоновцев достигла 40 000 штыков и сабель. Конечно, «штыков» и «сабель» весьма условных – вооружение, как, впрочем, и воинская подготовка крестьянских повстанцев оставляли желать много лучшего, но, с другой стороны, у большинства русских крестьян за плечами был опыт четырехлетней Великой войны, и многие прихватили с фронта домой свои винтовочки (а то и пулеметики). Согласно жуковским «Воспоминаниям и размышлениям», повстанческие части были вооружены пулеметами, винтовками, револьверами и шашками. Во всяком случае, ни артиллерии, ни бронетехники, ни авиации у антоновцев не было.
Самым излюбленным видом ручного огнестрельного оружия антоновцев (как, впрочем, и махновцев, и прочих крестьян-партизан) являлся стократ проклятый красными борзописцами «кулацкий обрез» — винтовка с отпиленным почти напрочь стволом, которую легко было спрятать под тулупом или поддевкой, чтобы потом в упор «гасить» комбедовцев, чекистов, комиссаров, «заградителей» и прочую красную саранчу, слетевшуюся на крестьянский хлеб и отнимавшую его у хлеборобов вооруженными налетами, расстрелами, поджогами сел и тотальным террором. В-общем, воевали по-мужицки, без затей. Тем не менее, об эту «сермяжную» силу одна за другой разбивались бесчисленные волны большевицких карателей. Отряд за отрядом бросали кремлевские стратеги на непокорную Тамбовщину. Но антоновская армия не только держалась, но и стремилась непрерывно нападать, вопреки огромному неравенству противоборствовавших сил.
Согласно маршалу СССР Г.К. Жукову, политическую организацию «эсеро-кулацкого» восстания на Тамбовщине (а фактически – во всем Поволжье) возглавлял ЦК партии эсеров. Своей главной задачей он считал повсеместное свержение советской власти. Ближайшие же задачи антоновцев заключались в следующем: — срыв выполнения продразверстки и других повинностей, налагаемых на крестьян Советской властью, — уничтожение представителей РКП(б) и Советской власти на местах, — нападение на отдельные отряды Красной Армии с целью их разоружения (но отнюдь не поголовного истребления, что был вынужден признать даже сам будущий «Маршал Победы» Жуков!), — порча железных дорог, уничтожение складов и баз.
Исходя из этого, антоновцы применяли следующую тактику: 1) уклонение от боя с крупными частями Красной Армии, 2) вступление в бой при полной уверенности в победе и по возможности при превосходстве собственных сил, 3) в случае необходимости – выход из неудачно сложившейся боевой обстановки небольшими группами и в разные стороны с последующим сбором в заранее условленном месте.
Как писал об Антонове Роман Гуль – «опять жжет совхозы, налетает на станицы, вырезает чекистов, а когда надо – рассыплет отряды по селам, и снова пашут, молотят антоновцы, как ни в чем ни бывало, чтобы потом по знаку батьки снова взяться за зарытые в огородах винтовки и пулеметы и опять идти в бой против ненавистной советской власти» (Роман Гуль. «Ледяной поход», М., Воениздат, 1992, с. 208).
Окончание польской авантюры и позорное замирение со свежеиспеченной «Жечью Посполитой Польской» позволили красной Москве спешно перебросить часть своих наиболее боеспособных войск на покорение пылавшей восстанием Тамбовской губернии. На начало 1920 года силы созданного советским правительством Командования войск Тамбовской губернии по борьбе с бандитизмом составляли 32 500 штыков, 7 948 сабель, 463 пулемета и 63 артиллерийских орудия. По прошествии двух месяцев эти силы были увеличены еще на 5 000 штыков и 2 000 сабель.
А затем на подмогу большевицким палачам были переброшены бронепоезда, бронеавтомобили, пехотные и кавалерийские части «интернационалистов» (мадьярские «красные гусары» из числа бывших военнопленных, китайцы, части латышских стрелков), красные курсанты, железнодорожные батальоны. «Только дым стоял от сгоревших восставших сел. Чекисты церемониться не стали: села поджигали по-татарски, с четырех сторон, расстреливали без суда и следствия, обстреливали мятежные хутора химическими снарядами» (Р. Гуль). Местных крестьян, под угрозой расстрела, насильно, целыми уездами, загоняли в Красную Армию.
Тем не менее, Антонов постоянно производил налеты на гарнизоны частей Красной Армии. Так, в начале апреля 1921 года отряд антоновцев дерзким рейдом наголову разгромил красный гарнизон, занимавший Рассказово, взяв в плен целый батальон большевицких войск (об этом, в частности, писал в своих мемуарах маршал Г.К. Жуков). Еще раньше под селом Злотовкой, антоновцы столкнулись с отборным революционным «Отрядом имени товарища Троцкого», который разбили в пух и прах – по выражению Романа Гуля («Ледяной поход», М., Воениздат, 1992, с. 209) — «пропоров вилами брюхо красным курсантам и заградителям». Насчет «вил» белогвардеец-эмигрант, конечно, выразился фигурально, имея в виду скорее всего крылатое выражение «вилы народного гнева»….
Особенно ожесточенные бои между красными и антоновцами развернулись в конце мая 1921 года в районе реки Вороны, населенных пунктов Семеновка, Никольское, Пущино, Никольское-Перевоз, Тривки, Ключки, Екатериновка и реки Хопер. Здесь антоновцы доблестно выдержали натиск безудержно восхваляемой большевицкими борзописцами за свою — якобы! — непобедимость кавалерийской бригады еще одного «красного барина» (а заодно — уголовника-грабителя с еще дореволюционным стажем) — потомственного дворянина Г.И. Котовского и 14-й отдельной кавалерийской бригады, в которой командиром 2-го эскадрона 1-го кавполка был будущий сталинский маршал Г.К. Жуков. Как он писал позднее в мемуарах, «…полностью уничтожить банду в то время все же нам не удалось».
Интересным представляется содержание «увещевательных» воззваний большевиков к восставшим крестьянам Тамбовщины. В них откровенная ложь причудливо смешана с презрением «нового человека» к «не своим», «не коммунистам» (то есть как бы и «не людям»). Вот, к примеру, приговор, вынесенный Кирсановской участковой политической комиссией населению Калугинской волости (вынести приговор всему населению волости для «великих экспериментаторов» — раз плюнуть!): «1. В трудную годину, когда Красная Армия вела упорную борьбу с напавшими на нас белополяками и белогвардейскими войсками барона Врангеля, враги трудового народа затеяли нанести ей удар в спину, и им удалось в августе прошлого года поднять в Тамбовской губернии злодейский мятеж против власти Советов, вы поддержали этот мятеж». (С начала до конца – характерная для коммунистов во все времена беспардонная ложь и выворачивание фактов наизнанку! Красные дерутся с «белополяками», а тамбовский мужик почему-то должен отдуваться! И что это за «враги трудового народа»? Явный намек на «связь с бароном Врангелем»! Но никакой подобной связи у эсера Антонова, к величайшему сожалению для России, не было, да и быть не могло!)…. 4.Тяжкие злодейства совершили бандитские шайки в Тамбовской губернии и вы – соучастники этих злодейств.
Вы ответственны за разрушение железных дорог – вы помешали подвозу подкреплений Красной Армии на фронт, подвозу продовольствия голодающим труженикам (?! — В.А.), подвозу семян недостаточным крестьянам (!?-В.А.)».
Интересно, каким таким «недостаточным крестьянам» и каким образом товарищи шлихтеры и иже с ними собирались подвозить семена в то же самое время, когда тт. гольдины ругались, что Тамбовская губерния сдала всего 22% от обычного оброка и внушали продотрядовцам, чтобы те, выбивая из крестьян зерно, даже «мать родную не жалели»!? Этой не достойной жалости «матери родной», что ли, «комиссары в пыльных шлемах» собирались «семена» подвозить?
«…5.Советская власть, когда пришла победа на фронтах, направила свои усилия на устроение крестьянской жизни. Все основные пожелания крестьян удовлетворены – продразверстка упразднена и заменена вдвое меньшим продналогом, взимаемым без продотрядов и без круговой поруки».
Ага… «Еще бы ситцу и гвоздей немного», как писал Сергей Есенин. И как сильно сказано – «Советская власть направила свои усилия»!…
Сохранился поистине блестящий ответ крестьянского вождя А.С. Антонова на подобное большевицкое словоблудие:
«Я удивился, когда получил от Вас письмо, а главное, Вы начинаете такими словами: «если Вы сознательный», то прийти к Вам с повинной головой и сдать Вам оружие. Еще даже смешно стало, какое Вы оружие просите у нас, то, которое мы добыли кровью трудового крестьянства, для защиты своего существования, против таких насильников, как Вы. Если Вы подумали раз, что сдадим Вам оружие, то больше лучше и не думайте, а иначе Вас признают умалишенным. Мы пролили кровь, а Вы не пролили! У Вас хватает нахальства сказать, что мы грабители и насильники. Вы оглянитесь назад, что Вы сделали за эти четыре года Вашей власти: только насилие, грабеж и уничтожение неповинных людей; это после Ваших неистовых криков на всех улицах, переулках, площадях: «Долой смертную казнь!». Если собрать все те жертвы, которые уничтожены подлой рукой коммунистов и всех ваших монархов вместе с кровожадными властями иностранных держав и положить на весы, то чашка с жертвами погибших от руки коммунистов с треском упадет на стол. Теперь посмотрите как следует и одумайтесь, что происходит от Вас – кругом только стон, грабеж и смерть. От кого летят в щепки сундуки, двери у амбаров и льется невинная кровь? Только от Вас, только от этих извергов коммунистов, а после всего этого называете нас бандитами; не мы, а Вы бандиты. Кого мы обидели, кого лишали жизни и взяли имущество, только этих вампиров коммунистов, но невинных стариков и женщин тронули ли мы где хотя одним пальцем? Вы прислали к нам представителей от граждан с. Пановы Кусты. Если Вы желаете, чтоб Вам пояснить, за что мы боремся, то прошу прислать двух или трех представителей от Красной Армии, отнимать у них жизнь и насилия над ними никаких не будет. Если Вы будете забирать семьи партизан и отправлять их на голодную смерть (в устроенные красными концентрационные лагеря для стариков, женщин и детей – В.А.) – это невинных жен, отцов, матерей и детей, то помните, что то же самое будем делать и мы, т.е. выгонять из пределов своего партизанского края все семьи коммунистов и красноармейцев».
Это всего лишь небольшая выдержка из эпистолярного наследия Антонова. Из таких документов предводителя повстанцев явствует многое: и то, что сын кирсановского мещанина и крестьянский вождь А.С. Антонов старается произвести впечатление грамотного человека, хотя в действительности он не слишком грамотен (что и понятно при четырех неполных классах – реальное училище ему закончить не удалось!); и то, что он, при всем при том, прекрасно разбирается в обстановке, и умеет вести пропаганду.
Вообще говоря, Антонов предстает каким-то удивительным универсалом. Он ухитряется сохранить свой отряд до октября 1920 года – до момента решительного выступления против большевицкой диктатуры, но ведет при этом ловкую политику, не выступая, в принципе, против лозунга Советской власти. Он умело использует ситуацию, сложившуюся в октябре 1920 года – и его отряд разрастается до громадных размеров. И Антонов – что, прямо скажем, необычно для командира партизанского отряда с четырьмя неполными классами образования – умело организует и эту огромную силу.
Он четко разграничивает типы повстанческих отрядов: существует собственно армия (с характером боевых действий, близких регулярным), а наряду с армией – вооруженная охрана («вохра»), действующая исключительно в партизанско-диверсионной манере. И всегда и везде Антонов умеет обращать даже поражения в победы – как в военном, так и в иных отношениях. Не раз его крестьянские отряды бывали крепко биты красными карателями – но Антонов, с потрясающей подвижностью, снова и снова уходит из-под, казалось бы, смертельного удара «красного меча» — и нападает на большевиков в другом месте.
Отчаянные записки красных командиров наглядно рисуют невозможность справиться с ним. Вновь и вновь против него применяют отравляющие газы, иприт и фосген, травя ими не только леса, но и многолюдные, объявленные «бандитскими», села. Но достигнутая с помощью отравляющих веществ победа оказывается «пирровой»…
Большевики сосредоточили против Антонова и Токмакова огромное количество штыков и сабель, но сама необходимость бросить на них столько сил и средств (включая заградотряды для удержания разбегающихся красноармейцев на поле боя) послужила очередным ведром холодной воды для «вождя мирового пролетариата», в очередной раз – временно! – протрезвевшего… Фактически Антонов одержал победу над Антоновым-Овсеенко и Тухачевским – в 1921 году обоих горе-полководцев, как обозливших народ излишними жестокостями, но конечной цели так и не достигших, отозвали обратно в красную Москву.
К концу марта 1921 года антоновские части начали таять. Этому способствовали провозглашенная большевиками «новая экономическая политика» (в очередной раз «красные мудрецы» обдурили русских мужиков – впрочем, не только их одних, но даже часть русской белой эмиграции!), и не менее широко провозглашенная амнистия повстанцам. Трагическая судьба кронштадтских «мятежников» могла бы, конечно, заставить насторожиться наиболее дальновидных, но – что возьмешь с неграмотного мужичка, уставшего бесконечно лить кровь, свою и чужую? Так или иначе, неистовства шлихтеров, гольдиных, какуриных и тухачевских ушли в прошлое – казалось, навсегда.
Крестьянскому вождю Антонову удалось ухватиться а героическом порыве за Красное Колесо и на миг приостановить его разрушительный бег – пусть даже ценой собственной жизни. Но и здесь он выступает перед нами в полном блеске своей трагически-героической славы. Корявое, написанное казенным, суконным языком «воспоминание» М.И. Покалюхина о том, как красные пытались взять Антонова, читается как песня, как сказание о подвиге народного героя. Семеро большевиков окружили всего двоих – Антонова и его брата. На дворе уже июнь 1922 года, и из семерых четверо (!) сами – бывшие бойцы армии Антонова, прошедшие его школу партизанской борьбы.
«Антонов – старый волк, снискавший себе славу «неуловимого» — вынужден признать сам Покалюхин. Не отсюда ли идет любимое большевицкими «органами» выражение «тамбовский волк тебе товарищ»?
Братьев обложили в доме, как волков. Швырнули в них ручную гранату – мимо (хорошо, хоть своих не покалечили!). Подожгли дом, где засели братья Антоновы. Перед тем Покалюхин приказал местному милиционеру Кунакову следовать за собой. И вот, в ходе ожесточенной перестрелки, вдруг выяснилось, что Кунаков…самовольно оставил свой пост. Якобы патрон в маузере пошел на перекос. А скорее всего – «медвежья болезнь» разыгралась от страха перед Антоновыми. Покалюхин поспешил закрыть собой образовавшуюся в кольце осады брешь.
«Только я выбежал из калитки, как увидел, что Антоновы уже на улице, стоят рядом и с руки, с локтя стреляют по нашему посту, пробивая путь к бегству. Я обстрелял Антоновых из своего пистолета «кольт», и они направили огонь в мою сторону. Они оказались между мной и нашими постами, так что последние не могли продолжать стрельбу, рискуя попасть в меня.
Бандиты были вооружены лучше, чем я; у них было два маузера и два браунинга, а у меня только один кольт, поэтому мне пришлось податься обратно во двор Иванова. Антоновы последовали за мной, но тут на помощь мне подоспели сперва Ярцев, а потом и Санфиров, и мы прижали бандитов на задворках».
Вы только вдумайтесь – Антонов с братом пробивают себе путь, как в революционной песне: В царство свободы дорогу Грудью проложим себе!
Они идут на превосходящего противника, блестяще применяют маневр в ближнем бою, заставляют бежать тех, кто пришел взять их живыми, преследуют их – и только их же ренегаты, прошедшие их же школу партизанской войны, помогают красным убийцам спасти положение. В одном разбирательстве — постановлении по делу 788/813/815 — уполномоченный по борьбе с бандами товарищ Кореньков раскрывает тактику Антонова в следующих выражениях: «Облавы на Антонова в 1919 и 1920 гг. свидетельствуют о том, что в самую трудную минуту, будучи окружен довольно тесным кольцом красного отряда, Антонов выходил из западни (какого-либо крестьянского дома) с самым невозмутимым видом, с маузером на колодке и начинал отстреливаться, стараясь больше поразить атаковавших его, и, когда убивал несколько человек, чем наводил вмешательство в отрядах, только тогда уходил».
В отличие от современных Шварценеггеров и Рэмбо – вооруженных луками с чуть ли не теромоядерными стрелами и прочими «прибамбасами» героев голливудского кинобалета – Антонов просто выходил, всего лишь с маузером на колодке – и не только, как в тире, разил из него нападающих на «избяную» Русь «апостолов нового мира», но и обращал их в бегство. Так случилось бы и в последний момент – но испокон веку сразить героев врагам помогают ренегаты. Но и в тот раз дело было не кончено. Братья Антоновы все же вырвались из красного кольца, хотя самого Антонова ранило. И только меткость его бывшего соратника – иуды Санфирова – решила дело. Так погиб герой, сумевший хоть на краткий миг сдержать вращение Красного Колеса и повернуть его в сторону русского крестьянства, которому он беззаветно служил до последнего вздоха. Вечная ему память!
Свидетельство очевидца. Отрывок из мемуаров Маршала Советского Союза Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления» (М., АПН, 1971, с.65-65) о том, как повстанцы-антоновцы чуть было не положили конец его стремительной карьере на «службе трудовому народу» в рядах РККА: «…С антоновцами было немало трудных боев. Особенно запомнился мне бой весной 1921 года под селом Вязовая Почта, недалеко от станции Жердевка…Пройдя не более пяти километров, эскадрон столкнулся с отрядом антоновцев примерно в 250 сабель…Развернув орудие, пулеметы и эскадрон, мы бросились в атаку…Во время рукопашной схватки один антоновец выстрелом из обреза убил подо мной коня. Падая, конь придавил меня, и я был бы неминуемо зарублен, если бы не выручил подоспевший политрук Ночевка. Сильным ударом клинка он зарубил бандита и, схватив за поводья его коня, помог мне сесть в седло… Бой был для нас крайне тяжелым… Спасло то, что при эскадроне было… 4 станковых пулемета с большим запасом патронов и 76-мм орудие.
Маневрируя пулеметами и орудием, эскадрон почти в упор расстреливал атакующие порядки противника. Мы видели, как поле боя покрывалось вражескими трупами, и медленно, шаг за шагом с боем отходили назад. На моих глазах свалился с коня тяжело раненый командир взвода, мой товарищ Ухач-Огорович. Это был способный командир и хорошо воспитанный человек. Отец его, полковник старой (т.е. царской – В.А.) армии, с первых дней перешел на сторону Советской власти, был одним из ведущих преподавателей на наших рязанских командных курсах… (Вот и еще одного «красного барина» настигла мужицкая пуля! – В.А.). Предполагавшаяся контратака полка не состоялась: не выдержал весенний лед на реке, которую надо было форсировать, и нам пришлось отступить до самой Вязовой Почты. Уже в самом селе, спасая пулемет, я бросился на группу бандитов. Выстрелом из винтовки подо мною вторично за этот день была убита лошадь. С револьвером в руках пришлось отбиваться от наседавших бандитов, пытавшихся взять меня живым… В этом бою мой эскадрон потерял 10 человек убитыми и 15 ранеными. Трое из них на второй день умерли, в том числе и Ухач-Огорович»…
Здесь конец и Господу нашему слава!
ПРИМЕЧАНИЕ
На центральной фотографии, помещенной нами в заголовке настоящей военно-исторической миниатюры, запечатлены тамбовские крестьяне — бойцы «кулацко-эсеровской» повстанческой Народной армии Антонова и Токмакова; на фотографии слева — крестьянский вождь Антонов, на фотографии справа — памятный знак в честь Антоновского народного восстания, учрежденный известным хирургом-офтальмологом Святославом Николаевичем Федоровым незадолго до его трагической гибели в авиакатастрофе.
Комментарии: