НАПОЛЕОН, в начале XIX века почувствовав себя властелином Европы, стал по своему усмотрению перекраивать ее карту. Случалось, что от его щедрот перепадало и соседям. Так в составе России оказалась польская Белостокская область, до того принадлежавшая Пруссии. Тогда российским подданным стал прадед художника Антон ВРУБЕЛЬ, служивший судьей в Белостоке. С польского на русский язык его фамилия переводится как «воробей», судейский сын Михаил избрал себе военную карьеру, службой добился потомственного дворянства, достиг звания генерал–майора и стал наказным атаманом Астраханского казачьего войска. Астраханским военным губернатором был вице–адмирал Григорий БАСАРГИН, сражавшийся на море против турок и французов. К концу жизни его мучили приступы болезненно душевной смуты, возможно, передавшейся и внуку. Его дочь Анна влюбилась в сына атамана, участника Кавказской кампании и Крымской войны, родила ему четверых детей (Михаил был вторым), но частые роды и суровый омский климат, куда служба забросила ее мужа, оказались губительны для ее здоровья: в 3 года Михаил лишился матери.

Уже в 5 лет «он зарисовывал с большой живостью сцены из семейного быта», отмечала старшая сестра. В 9 лет в Саратове мальчик в церкви увидел копию с фрески МИКЕЛАНДЖЕЛО «Страшный суд», и, возвратясь домой, он воспроизвел ее во всех характерных подробностях. Но до осознания себя художником еще годы и годы. Михаил с золотой медалью окончил гимназию, поступил в столичный университет на юридический факультет. Только окончив университет, Врубель на 25–м году жизни резко изменил свою жизнь, поступив в Академию художеств, где его наставником стал Павел ЧИСТЯКОВ, а товарищем — поступивший вместе с ним Валентин СЕРОВ. Про Серова Врубель сказал: «Мы очень сошлись. Дороги наши одинаковые, и взгляды как–то вырабатываются параллельно». Их сходство обнаруживается с малых лет: Врубель стал ходить в три года, говорил очень мало, малышу Серову речь вообще не давалась, у каждого случался упадок чувств, наступала апатия, но обоих отличала феноменальная наблюдательность. Учителем Чистяков был строгим: «Так натурально, что даже противно». Щедрее на похвалы оказался Илья РЕПИН: «Молодежь эта золотая!!! Я у них учусь».

По рекомендации Чистякова Врубеля пригласили расписывать древние киевские храмы. Но художник увлекся не только работой, но и женой руководителя работ. Как естественный финал — отказ, изрезанная ножом грудь для уменьшения страдания и появление темы Демона в его творчестве. Отец был расстроен тем, чего достиг его сын со своими способностями и талантом, оставивший неизвестно ради чего гарантированную карьеру. Специально исхлопотав у военного министра разрешение посетить сына, он увидел, что тот живет в нищете: «…ни одного стола, ни одного стула. Вся меблировка — два простых табурета и кровать. Ни теплого одеяла, ни теплого пальто, ни платья, кроме того, которое на нем… Больно, горько до слез».

Изменило его положение знакомство с меценатом Саввой МАМОНТОВЫМ. Потом в его жизни появилась певица Надежда ЗАБЕЛА, с которой он обвенчался в Женеве. Демон по–прежнему главная тема его творчества. Несколько опер поставлено в оформлении художника. Рождается сын, но у ребенка «заячья губа». По этой ли причине или другой у художника стали заметны симптомы психического нездоровья, он все чаще оказывается в клинике. Врачи отмечают скверную наследственность и последствия перенесенного сифилиса в период богемной жизни. Когда на втором году жизни сын во время поездки в Киев заболел и в один день скончался, Врубеля на два месяца определили в частную лечебницу под Ригой. Через год после применения новых методов лечения показалось, что дела пошли на поправку, но новое обострение, резкое падение зрения — и полная слепота. Он угасал четыре года. На похоронах единственную речь произнес Александр БЛОК.

Командовавший фронтом во время первой мировой войны Алексей Брусилов предложил прорвать вражескую оборону не на узком участке, а на всем протяжении фронта. Такой тактический прием казался необычным и даже дерзким. Тем не менее атака почти по всему фронту удалась. По имени командующего наступление назвали Брусиловским прорывом.

Противник считал свои укрепленные позиции совершенно неприступными. Один офицер австро-венгерской армии, взятый в плен в начале наступления, сказал на допросе: «Наши позиции неприступны, и прорвать их невозможно. А если бы вам это удалось, тогда нам не остается ничего другого, как соорудить грандиозных размеров чугунную доску, водрузить ее на линии наших теперешних позиций и написать: «Эти позиции были взяты русскими, завещаем всем — никогда и никому с ними не воевать».

Комиссия была создана при министре юстиции и генерал-прокуроре Александре КЕРЕНСКОМ. Плодом деятельности комиссии стали 7 томов стенографических отчетов допросов и показаний следственной комиссии высших сановников и представителей правящих классов России.