по материалам книги О.С. Муравьевой  «Как воспитывали русского дворянина»

Несколько лет назад в клубе критиков ленинградского Дома кино обсуждали фильм Е. Мотыля «Звезда пленительного счастья». По ходу разговора встал вопрос и о степени достоверности, с которой воссоздаются на экране люди и события 1820-х годов. Многие говорили с раздражением, что опять наши актеры как ряженые в этих мундирах и бальных платьях, что у «кавалергардов» манеры воспитанников ПТУ, а «светские дамы» кокетничают как продавщицы мороженого и т. д., пока один историк не поинтересовался, кто из присутствующих рискнул бы появиться в аристократическом салоне XIX века? Присутствующие примолкли… Историк напомнил, что К. С. Станиславский, который, как говорится, не на конюшне воспитывался, готовясь к роли Арбенина в лермонтовском «Маскараде», ходил к А. А. Стаховичу, славившемуся своими безукоризненными манерами аристократу, обучаться тонкостям «хорошего тона». Сегодня же нашим артистам с этой целью ходить не к кому, и потому спрашивать с них нечего.

Мой научный руководитель, известный пушкинист Н. В. Измайлов, прекрасно помнил дореволюционное русское общество. Когда по телевидению демонстрировался многосерийный фильм – экранизация романа А. Н. Толстого «Хождение по мукам», я спросила у него, насколько похожи герои фильма на офицеров царской армии? «Нисколько не похожи, – твердо сказал Николай Васильевич. – То были интеллигентнейшие люди, а эти… Лица, манеры…» Я примирительно заметила, что все-таки актрисы, играющие Дашу и Катю, очень красивы. Старик равнодушно пожал плечами: «Хорошенькие гризетки…»

Конечно, актеры не виноваты: они не могут сыграть людей, которых никогда не видели.

Русский аристократ XIX века — это совершенно особый тип личности. Весь стиль его жизни, манера поведения, даже внешний облик — несли на себе отпечаток особой культурной традиции. Именно поэтому современному человеку так трудно его «изобразить»; подражание лишь внешним особенностям поведения выглядит нестерпимо фальшиво.( Наверное, примерно так выглядели те купцы, которые подражали исключительно красивому антуражу дворянской жизни, оставаясь равнодушными к духовным ценностям дворянской культуры.)

С другой стороны сосредоточившись только на духовных ценностях, можно упустить из виду, как реализовывались они в практике повседневной жизни. Так называемый bon ton (хороший тон) состоял в органическом единстве этических и этикетных норм.

Дворянство выделялось среди других сословий русского общества своей отчетливо выраженной ориентацией на некий умозрительный идеал.

«Дворянское воспитание»- это не свод правил, не педагогическая система, не особая методика. Это, прежде всего, образ жизни, стиль поведения, усваиваемый отчасти сознательно, отчасти бессознательно: путем привычки и подражания; это традиция, которую не обсуждают, а соблюдают. Поэтому важны не столько теоретические предписания, сколько те принципы, которые реально проявлялись в быте, поведении, живом общении. Поэтому при ознакомлении с их образом жизни, полезнее обращаться не к учебникам хорошего тона, а к мемуарам, письмам, дневникам, художественной литературе. Многочисленные примеры из жизни английского и французского высшего общества того времени оправданы и даже необходимы.

В дворянской среде развивались те качества человека, которые в идеале должны были со временем проникнуть в ту среду, где пока «некогда было их развивать».

Мироощущение дворянина определялось положением и ролью в государстве дворянского сословия вцелом, которое являлось привилегированным и служивым одновременно. Это рождало в душе дворянина своебразное сочетание чувства избранности и чувства ответственности. Отношение к военной и государственной службе связывалось в понимании дворянина со служением обществу, стране. Стремление приносить пользу обществу, Отечеству — под сомнение не ставилось! Но, даже, не состоящий на государственной службе дворянин не был в полном смысле этого слова, частным лицом: он был вынужден заниматься делами своего имения и своих крестьян. Заниматься управлением трех тысяч душ, коих все благосостояние зависит совершенно от вас, важнее, чем командовать взводом или переписывать дипломатические депеши.

Правило «служить верно» входило в кодекс дворянской чести и, таким образом, имело статус этической ценности, нравственного закона. Дворянское чувство долга было замешано на чувстве собственного достоинства.

Разница между службой дворянской и службой лакейской усматривается в том, что первая предполагает личную и живую заинтересованность в делах государственной важности.

Дворянин служит государю, как вассал сюзерену, но делает общее с ним дело, неся свою долю отвтственности за все, что происходит в государстве. Дворянская фронда, в основном, и была отстаиванием своего права «помогать государю», отстаиванием своего законного природного права на участие в управлением государством.

«Служить не из чинов, а из чести!»

Нужно подчеркнуть, что ревностное отношение к службе не имело ничего общего с вероподданичеством или карьеризмом.

Одним из принципов дворянской идеологии было убеждение, что высокое положение дворянина в обществе обязывает его быть образцом высоких нравственных качеств «Кому много дано, с того много и спросится.» Ориентация не на успех, а на идеал. Быть храбрым, честным, образованным ему следовало не для того, чтобы достичь чего бы то ни было (славы, богатства, высокого чина), а потому, что он дворянин, что ему много дано, потому что он должен быть именно таким.

Едва ли не главной сословной добродетелью считалась дворянская честь, poin d’honneur. ( Готовность жертвовать всем для поддержания какого-нибудь правила). Люди светские имеют свой образ мыслей, свои предрассудки, непонятные для другой касты.

Вот, еще довольно любопытно: » Помни, что для джентльмена и человека талантливого есть только два procedes (образа действия): либо быть со своим врагом подчеркнуто вежливым, либо сбивать его с ног. Если человек нарочито и преднамеренно оскорбляет и грубо тебя унижает, ударь его, но если он только задевает тебя, лучший способ отомстить — это быть изысканно вежливым с ним внешне и в то же время, противодействовать ему и возвращать его колкости, может быть, даже с процентами». Необходимо владеть собой настолько, чтобы быть приветливым и учтивым даже с тем, кто нарочно не любит тебя и старается тебе навредить: если своим поведением ты дашь почувствовать окружающим, что задет и оскорблен, ты обязан будешь надлежащим образом отплатить за обиду. Но требовать сатисфакции из-за каждого косого взгляда — ставить себя в смешное положение.

Демонстрировать обиду и не предпринимать ничего, чтобы одернуть обидчика или просто, выяснить с ним отношения — считалось признаком дурного воспитания и сомнительных нравственных принципов. Люди порядочные никогда не дуются друг на друга.

Постоянно присутствующая угроза смертельного поединка очень повышала цену слов, в особенности,»честного слова». Публичное оскорбление неизбежно влекло за собой дуэль, но публичное же извинение делало конфликт исчерпанным. Нарушить данное слово — значит, раз и навсегда погубить свою репутацию, потому что поручительство под честное слово было абсолютно надежным.

«Если стимулом жизни является честь, совершенно очевидно, что ориентиром в поведении человека становятся не результаты, а принципы. «Делай, что должно, и будь, что будет»

Если в понятие жизненного успеха входит не только внешнее благополучие, но и внутреннее состояние человека — чистая совесть, высокая самооценка и прочее, то дворянское воспитание предстает не таким непрактичным,как кажется. Еще недавно мы имели возможнсть видеть стариков из дворянских фамилий, чья жизнь по всем житейским меркам сложилась катастрофически неудачно. Между тем, в их поведении не было никаких признаков ни истерики, ни озлобления. Может быть, аристократическая гордость не позволяла им проявлять подобные чувства, а может быть, их и в самом деле, поддерживало убеждение, что жили они так, как должно!