Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

Известнейший русский просветитель, журналист, книгоиздатель и «вольный каменщик» (франкмасон) XVIII столетия, Николай Иванович Новиков (27.4/8.5 1744-31.7./12.8.1818) родился в семье, принадлежавшей к дворянству среднего достатка, и вырос в скромном родовом имении Тихвинское-Авдотьино, расположенном близ села – ныне города – Бронницы, неподалеку от Москвы  Он получил весьма скромное образование в Московской дворянской гимназии при Московском университете (1755-1760), откуда был исключен за неоднократные пропуски занятий (точная формулировка причины исключения гласила: «за леность и нехождение в классы»).

Следуя семейной традиции, молодой дворянский недоросль вступил в Императорский Лейб-Гвардии  Измайловский полк. В период его службы полк принял активное участие в военном перевороте 1762 года, в результате которого Екатерина II была возведена на Российский Императорский Престол. При этом Н.И. Новиков, как часовой у подъемного моста Измайловских казарм в день воцарения Екатерины II, был произведен в унтер-офицеры. Уже в период службы в Лейб-Гвардии  Измайловском полку Новиков обнаруживал «вкус к словесным наукам» и склонность к книжному делу: издал две переводные французские повести и сонет (1768). В 1767 году Новиков был в числе молодых людей, которым было поручено ведение, в качестве секретарей, протоколов в «Уложенной Комиссии» (комиссии депутатов для сочинения проекта «Нового Уложения»), учрежденной Императрицей Екатериной II в целях подготовки либеральной законодательной реформы. Императрица считала это поручение «делом высокой важности» и предписала «к держанию протокола определить особливых дворян со способностями». Новиков работал в «Малой комиссии о среднем роде людей» и в «Большой комиссии». При этом молодой Новиков получил уникальную возможность получить представление о положении Российской Империи и принять участие в общенациональном обсуждении наиболее актуальных для России XVIII века социально-политических вопросов. Участие в работах «Уложенной Комиссии» дало Новикову возможность ознакомиться со многими важными вопросами, выдвинутыми русской жизнью, и с условиями российской действительности, став важным этапом в формировании его просветительских взглядов. При докладах о работах Комиссии Новиков стал лично известен Императрице Екатерине Великой.

Почерпнутый Новиковым опыт, вероятно, может послужить объяснением принятого им в 1768 году решения оставить службу в гвардии, с намерением начать выпуск своего собственного журнала. Издаваемые Новиковым в 1769-1774 годах сатирические журналы оказывали огромное влияние на складывавшееся в то время русское общественное мнение. Легендарная полемика между его первым (еженедельным сатирическим) журналом «Трутень» (1769-70) и официальным журналом «Всякая Всячина» (1769), издаваемым лично Царицей Екатериной II, в ходе которой Новиков подверг открытой критике инициативы, исходившие от самой Императрицы – в особенности насаждаемое ею в российском обществе влияние французской культуры – ознаменовала собой первое открытое столкновение между русской интеллигенцией и правительством.  Кроме борьбы с засильем иностранщины – прежде всего с «галломанией» (бездумным подражанием всему французскому) -, за национальные основы русской культуры, журнал «Трутень» проводил мысль о несправедливости крепостного права, протестовал против злоупотреблений помещичьей властью, бичевал неправосудие и взяточничество, выступая с обличениями весьма влиятельных лиц и сфер – в частности — придворных. По вопросу о содержании сатиры «Трутень» вступил в полемику со «Всякой Всячиной», хотя Новиков прекрасно знал, что бросает вызов печатному органу самой Императрицы Екатерины II. В этой полемике приняли участие и другие российские журналы, разделившиеся на два лагеря. «Всякая Всячина» проповедовала умеренность, снисходительность к людским слабостям, «улыбательную сатиру», осуждая «всякое задевание особ». А «Трутень» выступал за смелые, открытые обличения. Однако борьба оказалась неравной: «Трутень» сначала должен был умерить тон, совершенно отказаться от обсуждения крестьянского вопроса, а затем Новиков, которому намекнули на возможность закрытия его журнала, сам перестал издавать «Трутень» в апреле 1770 года. В 1772 году Новиков начал издавать новый сатирический журнал – «Живописец», снискавший себе заслуженную славу лучшего российского периодического издания XVIII века.

Новиковский журнал «Живописец» проводил те же идеи, что и «Трутень»: в ряде статей, из которых одни принадлежали Ивану Петровичу Тургеневу – видному русскому масону, члену основанных Новиковым «Дружеского Общества» и Типографской Компании и будущему директору Московского Университета, а другие приписывались  Александру Николаевичу Радищеву (который, между прочим, как доказала русская историк-источниковед Дарья Лотарева, первым ввел в русский литературный язык изобретенное им слово «личность»), он сильно и горячо выступал против крепостного права. Эти события послужили началом процесса, в ходе которого Российскому самодержавию, по мнению его критиков, было суждено постепенно утратить свой прогрессивный посыл, унаследованный им от Царя Петра I (Петра Великого; годы правления: 1682-1725) и превратиться в ретроградную, а временами – в репрессивную силу.

Расскажем о деятельности Николая Ивановича на ниве российского Просвещения несколько подробнее. В 1777 году Новиков выпустил двадцать два номера «Санкт-Петербургских учёных ведомостей», выходивших еженедельно и примыкавших ещё к первому периоду его деятельности. Это был журнал учёной и литературной критики, ставивший себе целью, с одной стороны, сблизить русскую литературу и науку с учёным миром Запада, с другой — выставлять заслуги отечественных писателей, особенно исторических. Его по праву считают первым русским журналом критической библиографии.

Нравоучительный элемент в «Ведомостях» был ещё слаб, но он стал господствующим в «Утреннем Свете» (1777-1780). Этот ежемесячный журнал Новиков стал издавать, прекратив издание «Ведомостей», с сентября 1777 года, сначала в Петербурге, а с апреля 1779 года – в Москве. «Утренний Свет» считается первым в России философским журналом. Здесь были опубликованы «Нощи» Юнга, «Мнения» Паскаля, но главным образом переводы из немецких писателей, моралистов, пиетистов и мистиков. «Утренний Свет» издавался при содействии целого кружка единомышленников, в числе которых были Михаил Никитич Муравьев и Иван Петрович Тургенев, причем с чисто благотворительными целями: весь доход с издания предназначался на устройство и содержание в Петербурге первоначальных народных училищ. В этом сказались уже две основные черты позднейшей деятельности Новикова: умение организовать общественную самодеятельность и стремление работать на пользу просвещения. Обращение к подписчикам журнала, с приглашением содействовать образованию училищ, вызвало обильный приток пожертвований.

Как уже упоминалось выше, одной из важнейших задач Новиков считал борьбу против преклонения российского дворянства перед иностранщиной, за национальные основы русской культуры. Одновременно с сатирическими журналами он выпустил ряд исторических изданий. Среди них книга «Опыт исторического словаря о российских писателях» (1772), а также «Древняя Российская Вивлиофика…» — издававшиеся ежемесячно памятники русской истории (1773-1776), «Древняя Российская Идрография» (т. I, 1773 — описание Московского государства, составленное при Царе Федоре Алексеевиче), и другие издания исторических материалов. Он первым издал «Скифскую историю» Андрея Ивановича Лызлова.

Новиков сознавал необходимость в издании исторических памятников палеографической точности, свода разноречий, составления алфавитных указателей и т. п., иногда прилагал эти приёмы при пользовании несколькими списками (например, в «Идрографии»). Материал для своих изданий памятников старины Новиков черпал из древлехранилищ частных, церковных, а также государственных, доступ к которым был разрешён ему Императрицей в 1773 году. Новиков сам составил себе собрание рукописей исторического содержания. Много материалов доставляли ему Миллер, князь Щербатов, Бантыш-Каменский и другие, а также лично Государыня Царица Екатерина II, поддержавшая издание «Вивлиофики» щедрыми субсидиями.

Вслед за сатирическими журналами Новиков стал выпускать целую серию масонских периодических изданий (1777-1785). Наиболее известное из них – журнал «Утренний Свет» (1777-1780) – стал одним из самых популярных в России периодических изданий XVIII века. В 1779 году, благодаря поддержке видного русского масона Михаила Матвеевича Хераскова (1733-1807),  Новикову удалось взять на десять лет в аренду типографию Московского Университета (Херасков, который был не только «вольным каменщиком», принадлежавшим к числу основателей московской масонской ложи «Гармония», но также известным литератором, видным представителем русского классицизма, автором эпической поэмы «Россияда», и куратором Московского Университета, предложил Новикову взять в аренду университетскую типографию и издание газеты «Московские Ведомости»). Новиков переехал из Петербурга в Москву, где начался третий и наиболее плодотворный период его деятельности. Быстро приведя в порядок и значительно расширив типографию Московского Университета, Новиков менее чем за три года напечатал в ней больше книг, чем было издано в ней за двадцать четыре года существования типографии до момента ее аренды Новиковым.

В 1783 году Императрицей Екатериной II был издан Указ о вольных типографиях, что позволило Новикову осуществить его давнюю мечту, высказанную им уже на страницах одного из его сатирических журналов, а именно – упоминавшегося выше журнала «Живописец» (1772-1773): учредить частную книгоиздательскую компанию. В период с 1783 по 1791 год учрежденная Новиковым «Типографская Компания» установила свой контроль над пятью издательскими домами, опубликовав девятьсот пятьдесят книг (то есть треть всех книг, изданных в России в описываемый период). Учредителем Компании стало «Дружеское Ученое Общество» («Дружеское Общество»), основанное годом ранее Николаем Ивановичем Новиковым и профессором Московского Университета Иоганном Георгом (Иваном Григорьевичем) Шварцем.

Наряду с книгоиздательской деятельностью, Новиков поднял и значение «Московских ведомостей», к которым стал выпускать приложения разнообразного содержания; число подписчиков увеличилось в семь раз (с шестисот до четырех тысяч). В 1781 году Новиков, которого с полным основанием можно считать «отцом российской журналистики», издавал продолжение «Утреннего Света», под названием «Московского ежемесячного издания». Затем следовали периодическое издание «Городская и деревенская библиотека» (1782—1786), в 1782 году — «Вечерняя Заря», в 1784-1785 годах — «Покоящийся Трудолюбец», в котором Новиков возобновил свою борьбу с крепостным правом, в 1785-1789 годах — первый русский детский журнал «Детское чтение». Своей издательской деятельностью Новиков хотел создать достаточно обильный и легко доступный запас полезного и занимательного чтения для обширного круга читателей, вовсе не ограничиваясь пропагандой своих мистических воззрений.

С целью удешевления книг Новиков вступил в сношения со всеми существовавшими тогда книжными лавками, заводил комиссионеров, отпускал книгопродавцам на льготных условиях товар в кредит, иногда десятками тысяч экземпляров, устраивал книжную торговлю не только в провинциальных городах, но и в деревнях. В Москве, где до тех пор существовали только две книжных лавки, с оборотом в десять тысяч рублей, при Новикове и под его влиянием число их возросло до двадцати. Они продавали книг в количестве двухсот тысяч экземпляров ежегодно. Кроме того, Н.И. Новиков учредил в Москве «библиотеку для чтения» (первую публичную библиотеку с читальным залом).

В обществе, где даже звание писателя считалось постыдным, надо было иметь немалую долю решимости, чтобы стать типографщиком и книжным торговцем и видеть в этих занятиях своё патриотическое призвание. Люди, близкие к тому времени к Новикову, утверждали, что он не распространил, а создал у нас любовь к наукам и охоту к чтению. Сквозь вызванную им усиленную работу переводчиков, сочинителей, типографий, книжных лавок, книг, журналов и возбужденные ими толки стало, по замечанию русского историка Василия Осиповича Ключевского, пробиваться то, с чем ещё не был знакомо русское просвещенное общество: общественное мнение.

С самого начала вся эта деятельность Новикова была посвящена, главным образом, целям филантропии, благотворительности и образования, однако «просвещенный деспот» Екатерина II, твердо намеренная держать под своим контролем все продукты проводимых ею либеральных реформ, не могла смириться с таким расцветом частной инициативы, особенно если таковая исходила от русских «вольных каменщиков»; если в начале своего правления она воспринимала франкмасонство как всего лишь «детскую игру», то позднее стала относиться к нему со все большей подозрительностью, опасаясь, что масоны плетут нити политического заговора против ее власти. Она неоднократно насильно пресекала попытки русских «вольных каменщиков» оказывать влияние на ее сына Великого Князя Павла Петровича (будущего Императора и Самодержца Всероссийского Павла I) и была серьезно обеспокоена поступавшими к ней доносами тайной полиции, вскрывшей далеко идущие связи, установленные между русскими и шведскими ложами, а впоследствии – также между русскими ложами и прусскими должностными лицами. В результате отношение официальных властей к Новикову и его начинаниям становилось все более враждебным — в 1785 году «Типографская Компания» и имение Новикова были, по приказу Императрицы, подвергнуты обыску; при этом немало запрещенных книг было конфисковано. Французская революция и казнь короля Людовика XVI Бурбона («гражданина Капета»), воспринятые Екатериной II, как опасность, угрожающая лично ей, судя по всему, укрепили ее в мысли о франкмасонстве как о политической угрозе. В 1792 году неожиданно умер еще совсем молодой и отличавшийся завидным здоровьем Император Австрии и «Священной Римской Империи (германской нации)» Леопольд II Габсбург, а вскоре был убит заговорщиками король Швеции Густав III. Общественное мнение единодушно считало, что оба они принадлежали к числу «вольных каменщиков» (и в то же время были приговорены франкмасонами к смерти за измену масонству). При русском Императорском дворе воцарилась атмосфера, близкая к параноидальной. Полиция донесла Екатерине II о перехваченной русской тайной полицией секретной переписке между русскими «вольными каменщиками» и Иоганном Христофором фон Вёльнером, являвшимся в описываемое время министром короля Пруссии Фридриха II Гогенцоллерна – врага Царицы Екатерины (при этом столь же приверженного «вольтерьянским» взглядам, как и сама Императрица Всероссийская) и в то же время — «вольного каменщика». Из перехваченной русской тайной полицией переписки явствовало, что ряд русских лож был подчинен в организационном отношении иностранным масонским властям. Среди адресатов был и Новиков, продолжавший занимать ключевые позиции в русском франкмасонстве на протяжении девяностых годов XVIII века.

Новиков и трое его ближайших сотрудников были немедленно арестованы, их издательские дома закрыты, а книги конфискованы. На основании сведений о тайной переписке с прусскими официальными лицами и герцогом Брауншвейгским, которому они принесли клятву верности (как своему начальнику по масонской линии), им было предъявлено обвинение в измене присяге, принесенной своей природной Государыне. Кроме того, их обвинили в распространении учений, несовместимых с традициями Православной Церкви, и в противозаконной публикации книг, запрещенных церковными властями.

Приговоренный к пятнадцати годам тюремного заключения, Новиков был освобожден через четыре с половиной года наследником и преемником Екатерины Великой – Царем-рыцарем Павлом I, в первый же день правления этого Императора. Однако Новиков не возобновил своей политической деятельности и умер в своем имении в 1818 году.

Когда над Новиковым и его кружком собралась гроза, их общественная и издательская деятельность была в полном расцвете, Прежде всего, в 1784 году, Комиссия народных училищ предъявила к нему претензии за перепечатку некоторых изданных ею учебников для народных училищ. Хотя Новиков перепечатывал эти учебники по распоряжению московского главнокомандующего генерал-фельдмаршала графа Захара Григорьевича Чернышева и не в целях прибыли, а для того, чтобы в продаже было достаточно дешевых учебных книг, граф Чернышев к описываемому времени уже умер, и Новикову пришлось выплатить комиссии денежную компенсацию.

В 1785 году было издано повеление составить опись изданий Новикова и передать их на рассмотрение московского архиепископа Платона, которому было поручено также испытать самого Новикова в верности Православной вере. В своем донесении о проверке изданий Новикова архиепископ Платон разделил эти издания на три разряда: одни книги он считал весьма полезными при бедности нашей литературы; других, мистических, он, по его собственному признанию, не понял; третьи, написанные французскими энциклопедистами, он счел зловредными. О вере Новикова архиепископ Платон сообщил следующее: «Молю всещедрого Бога, чтобы во всем мире были христиане таковые, как Новиков».

В 1790 году в Москву назначен был главнокомандующим князь Александр Александрович Прозоровский — человек, по мнению современников, невежественный, подозрительный, жестокий, выдвигавшийся угодничеством. Он посылал на Новикова доносы, вызвавшие отправление в Москву графа Александра Андреевича Безбородко для производства негласного дознания; но Безбородко не нашёл никаких поводов к преследованию Новикова. В апреле 1792 года князю Прозоровскому было приказано расследовать, не печатает ли Новиков, в противность закону, книг церковной печати. По приказу князя Прозоровского Новиков был взят под стражу.

Ещё до окончания следствия Императрица Екатерина II указом от 10 мая 1792 года повелела тайно перевезти Новикова в Шлиссельбургскую крепость, где его допрашивал лично Степан Иванович Шешковский, начальник Тайной Канцелярии, прозванный «кнутобойцей». В ходе допросов Новиков выдал всех членов своей организации (за что, вообще-то, подлежал немедленному исключению из Ордена, но исключен из последнего почему-то не был). Наконец, 1 августа 1792 года Императрица подписала указ о заключении Новикова в Шлиссельбургскую крепость сроком на пятнадцать лет. Новиков обвинялся в «гнусном расколе», в корыстных обманах, в масонской деятельности (что, кстати, не было запрещено ни раньше, ни после), в сношениях с герцогом Фердинандом Брауншвейгским и другими иностранцами (сношения эти касались исключительно масонства и никакого политического значения не имели). Все эти обвинения указ относит не к одному Новикову, а ко всем его соучастникам-масонам; пострадал же один только Новиков, хотя он даже не считался главой всех московских масонов. Даже князь Прозоровский был поражён исходом дела Новикова: «Я не понимаю конца сего дела, — писал он Шешковскому, — как ближайшие сообщники, если он преступник, то и они преступники».

Вполне возможно, что Новиков был подвергнут репрессиям по проискам тайного католического Ордена иезуитов (Общества Иисусова, лат.: Societas Iesu), запрещенного к описываемому времени в большинстве стран католической Европы (включая даже папскую область), но получившего от Екатерины II, по чисто политическим соображениям, прибежище в России. Дело в том, что, как указывает профессор кафедры истории Российского Государственного Педагогического Университета им. А.И. Герцена доктор исторических наук Юрий Евгеньевич Кондаков в своем увидевшем свет в 2011 году в Санкт-Петербурге фундаментальном исследовании «Розенкрейцеры, мартинисты и внутренние христиане в России конца XVIII-первой четверти XIX века», «дело Новикова» фактически началось с указа обер-полицмейстера Москвы 23 сентября 1784 года. Им предписывалось запретить напечатанную в Москве «Ругательную историю ордена иезуитов» (опубликованную Новиковым в «Прибавлении к Московским Ведомостям» 369, 70, 71). Из записки Царицы Екатерины II известно, что именно вслед за этим на розенкрейцеров должны были обрушиться репрессии.

Еще знаменитый русский писатель, историк и масон Николай Михайлович Карамзин, выразивший сочувствие к судьбе Новикова в своей «Оде к Милости», искал причины осуждения Новикова не в официально выдвинутых против него обвинениях, и, при рассмотрении возможных причин его ареста, на первом месте поставил раздачу Новиковым хлеба голодающим, которая казалась подозрительной, так как не знали источника затраченных им на это средств. Возможно, сыграл свою роль в осуждении «брата Коловиона» (масонское имя Новикова) екатерининской юстицией и факт издания в новиковской типографии известного социально-политического памфлета видного русского «вольного каменщика» А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Вероятнее всего, Новиков пострадал за свою слишком, по тогдашним понятиям, самостоятельную общественную деятельность (или же за то, что категорически отказался отречься от Ордена и от своих «заблуждений»).  Четыре с половиной года провел Новиков в крепости, терпя крайнюю нужду в самом необходимом, даже в лекарствах, хотя заключение его самоотверженно разделял известный русский врач и «вольный каменщик» доктор Михаил Иванович Багрянский.

Император Павел I в первый же день своего царствования освободил Новикова. Новиков был заключён в крепость ещё в полном развитии его сил и энергии, а вышел оттуда «дряхл, стар, согбен». Он вынужден был отказаться от всякой общественной деятельности и до самой своей смерти прожил почти безвыездно в своём имении Авдотьино, заботясь лишь о нуждах своих крестьян, об их просвещении и т. п. Новиков отдал Богу душу, или, выражаясь по-масонски, «ушел на Вечный Восток» 31 июля (12 августа) 1818 года. В Авдотьино сохранилась о нем благодарная память.

Основные элементы личного мировоззрения Новикова, определившие впоследствии его специфический подход к франкмасонству, и оригинальный путь, избранный им, могут быть найдены уже в его сатирических журналах, как подчеркивал русский историк Александр Николаевич Пыпин, автор фундаментальных исследований «Русское масонство» (Пг., Изд-во «Огни», 1916, «Религиозные движения при Александре I»  (Пг., 1916) и «Общественное движение в России при Александре I» (СПб, еще в 1916 году). Проведенный Моннье (Monnier) подробный анализ домасонского периода жизни и творчества Новикова (1981) подтверждает данный вывод и выделяет главные компоненты его сложного мировоззрения, наиболее характерной особенностью которого была непримиримая и яростная оппозиция Новикова по отношению к иностранному (в особенности – французскому) влиянию на русское общество. В противовес гедонизму и эвдемонизму Просвещения, Новиков проповедовал традиционные этические ценности. Концепция Просвещения, нашедшая отражение в его сатирических журналах, представляется несколько ограниченной, а его страстный антагонизм по отношению к философам был достаточно наивным и страдал недостатком весомых аргументов. Согласно Новикову, эти иностранные учения были абсолютно чуждыми русскому обществу; отстаивая, хотя и не слишком последовательно, националистические позиции, он, в противовес философии, разработал апологию русского «традиционного» пути развития и «славного» прошлого России. Стремясь придать своим взглядам более весомое обоснование, Новиков инициировал серьезные научно-исследовательские проекты и целую серию научных изданий, с целью возрождения традиционных русских культурных ценностей и интереса к национальной истории.

В своих взглядах на русскую старину Новиков не всегда отличался устойчивостью. Древние российские государи, по его словам, якобы «предчувствовали, что введением в России наук и художеств наидрагоценнейшее российское сокровище – нравы – погубятся безвозвратно»; но вместе с тем он оставался ревностным приверженцем Просвещения, почитателем Петра Великого и тех людей, труды которых на пользу русского Просвещения он любовно заносил в свой «Опыт исторического словаря о российских писателях» (1772). Исход этих колебаний и противоречий Новиков нашёл в масонстве.

В ноябре 1777 года Новиковым было открыто в Петербурге Училище (впоследствии названное Екатерининским) при церкви Владимирской Божией Матери, на тридцать или сорок человек, с пансионерами и приходящими учениками, платными и даровыми. В следующем году было открыто второе училище (Александровское, при церкви Благовещения на Васильевском острове). Оба эти училища существовали ещё в 1762 году. Дальнейшая судьба основанных Новиковым училищ неизвестна.

Следует особо подчеркнуть, что Новиков рассматривал франкмасонство в качестве своего союзника в борьбе против подчинения русской культуры иностранным влияниям и, прежде всего, безбожной философии западных «афеев» (атеистов) и «мыслителей»:  в 1775 году друзья убедили его стать «вольным каменщиком», и он вступил в ложу «Урания», относившуюся к «английской системе» (English system, известной в России того времени также под названием «елагинской системы»). Перед вступление в ложу Новиков долго колебался, не желая связывать себя клятвой, предмет которой был ему неизвестен. Масоны, очевидно, очень дорожили вступлением Новикова в их ряды, так как, вопреки своим правилам, сообщили ему содержание первых трех масонских степеней еще до его вступления в ложу.

Он надеялся обрести в масонстве указания к действию и духовную поддержку своим идеям; и потому можно сказать, что он вступил на стезю «вольного каменщика», руководствуясь стремлением к получению не только знаний, но и  духовно-нравственной убежденности в правильности избранного им пути. Однако русская версия «английской» системы образца семидесятых годов XVIII века не смогла дать реального удовлетворения его запросам, и Новиков, подобно многим другим «вольным каменщикам», отправился на поиски «истинного» франкмасонство. Уже в 1776 году он стал Великим Мастером (Гроссмейстером) ложи «Латона» в Санкт-Петербурге; эта ложа (ставшая впоследствии капитулом) следовала системе Рейхеля, введенной в России в 1771 году (барон Рейхель, годы жизни: 1729-1791, немецкий офицер на русской службе, инициированный в английской ложе, внедрил в России циннендорфовскую систему, названную его русскими последователями «системой Рейхеля»; Новиков считал, что обрел «истинное масонство» в системе Рейхеля, в которой «было все обращено на нравственность и самопознание»). Ее ритуал, основанный на системе Циннендорфа (Элленберга), имел четыре градуса (степени посвящения), сверх синих (голубых) степеней (то есть первичных масонских степеней ученика, подмастерья и мастера). Этот ритуал, весьма близкий ритуалу «Строгого послушания» (очень популярному немецкому ритуалу, претендовавшему на преемство от Ордена рыцарей-тамплиеров), представлял собой рыцарскую (кавалерскую) систему христианского толка; однако, в отличие от системы «Строгого послушания» (Strikte Observanz, Strict Observance), введенные Циннендорфом  дополнительные четыре «рыцарских (кавалерских) степени» носили на себе явственный оккультный отпечаток, включая использование алхимического символизма трансмутации (преобразования элементов) и некоторые элементы тауматургии. Личность и идеи Георга фон Рейхеля (немецкого «вольного каменщика», члена берлинской ложи «К трем золотым ключам», преподавателя Санкт-Петербургского Военного Училища, и основателя нескольких важных лож в России) оказали на Новикова огромное влияние: факты говорят о том, что, впервые обменявшись идеями, оба они были растроганы до слез. Постепенно вокруг Новикова сформировался так называемый «Новиковский кружок», членам которого суждено было сыграть важнейшую роль в деятельности российских масонов в конце XVIII столетия. Они принимали участие в новиковских масонских периодических изданиях, трудясь в качестве переводчиков, публикаторов, издателей и комментаторов. Принадлежа к разным масонским ритуалам, все они пребывали в поисках «истинного франкмасонства» и сообща стремились к «подлинному» Просвещению, понимаемому ими как союз веры и разума, науки и религии, и как путь к нравственности и духовного обретения себя в качестве человеческого существа, патриота и христианина.

Основание в Москве в 1780 году Николаем Ивановичем Новиковым, Иваном Григорьевичем Шварцем и князем Николаем Никитичем Трубецким ложи «Гармония» (полное название: Тайная сиенцифическая эклектическая ложа «Гармония»)  было попыткой преодолеть различия и противоречия между масонскими ритуалами, или уставами (поэтому ложа именовалась «эклектической»), и обрести (путем научных исследований – поэтому ложа именовалась «сиенцифической», то есть «научной») Истину — главную цель и суть (эссенцию) всех масонских исканий. В описываемое время русские масоны стремились к обретению большей независимости от зарубежных масонских учреждений; и на Вильгельмсбадском масонском съезде (конгрессе)  Иван Григорьевич Шварц, как представитель русского франкмасонства, добился для России нового административного статуса «8-й провинции» в рамках существующей структуры (согласно которой Европа была разделена на провинции, соответствующие провинциям древнего Ордена Храма). Обретение Россией этого статуса означало для русских масонов не только признания иностранными «братьями» их равноправия, но также определенной самостоятельности в сфере научно-исследовательской деятельности.

В ходе своих путешествий Шварц присоединился к  «Ордену Розового Креста (розенкрейцеров) Древней Системы», активно разраставшегося внутри немецких лож системы «Строгого послушания». В данной связи он был уполномочен перенести деятельность этого Ордена в Россию и назначен его региональным надзирателем (супервизором, supervisor). Членский список созданной Шварцем в результате наделения его этими полномочиями  в 1782 году в Москве первой розенкрейцерской ложи включает имена практически всех членов «Новиковского кружка». В нее вошли сам Новиков (взявший на себя руководство новой системой в 1784 году, после смерти Ивана Григорьевича Шварца), Михаил Матвеевич Херасков (1733-1807), Петр Алексеевич Татищев (1730-1810), князь Николай Никитич Трубецкой (1744-1821), Иван Петрович Тургенев (1752-1808), Алексей Павлович Кутузов (1749-1797), Иван Владимирович Лопухин (1756-1816), Семен Иванович Гамалея (1743-1822) и бригадир Василий Васильевич Чулков (1746-1807). Хотя в архивах хранятся сведения о разногласиях между ними, члены этого кружка, вне всяких сомнений, стояли на общей и единой идеологической платформе, выражая общие взгляды на страницах новиковских периодических изданий, в которых они активно сотрудничали, таких как: журнал «Утренний Свет» (1777-1780, издававшемся первоначально в Санкт-Петербурге, а начиная с апреля 1779 года – в Москве), «Московское Ежемесячное Издание» (1781),  «Вечерняя Заря» (1782), «Покоящийся Трудолюбец» (1784-1785).

Их специфическое мировоззрение, насколько можно судить о нем на основании собрания этих публикаций, если рассматривать их в качестве единого целого (состоящего из переводов, примечаний, комментариев и оригинальных текстов) все еще нуждается в тщательном анализе и изучении, однако даже при его беглом прочтении вырисовывается чрезвычайно интересная и тщательно разработанная эзотерическая идеология членов «Новиковского кружка».

Одна из их целей заключалась в том, чтобы сделать доступными русским читателям наиболее фундаментальные сочинения западных эзотериков (включая труды Арнольда, Вейгеля, Парацельса, Арндта, Фладда и Бёме) и даже опубликовать некоторые из этих сочинений на страницах периодических изданий. Новиков выразил это стремление в своем предисловии к «Утреннему Свету», утверждая в нем, от имени издателей и авторов журнала, что те надеются своими трудами проникнуть в глубину души своих сограждан.

Существенной причиной оппозиционности Новикова по отношению к Просвещению была его вера в то, что умственное и духовное образование должны сопровождаться трансмутацией (преобразованием) внутреннего существа человека.

Характерный для раннего Новикова русский национализм, находивший свое выражение на страницах его сатирических журналов и обострившийся впоследствии в ходе его дальнейших духовных исканий, побудил его к противопоставлению идеализированного «традиционного русского общества», существовавшего якобы в прошлом, «растленной современности» XVIII столетия. Однако в ходе своей духовной эволюции  Николай Иванович не подпал под влияние апокалиптической эсхатологии, избрав для себя более оптимистическую теософическую стезю. В наше время его взгляды были бы охарактеризованы как эволюционистские. Фактически Новиков и его друзья явились главным фактором в создании атмосферы духовного Возрождения, охватившего Россию в XVIII столетии. В круг их интересов входили, прежде всего, «художества» (искусства) и науки: в новиковских периодических изданиях публиковались и сочинения Геллерта, Виланда, Юнга, фон Клейста, Гесснера, Бэкона, Эразма и Монтескье, равно как и труды Платона, Плутарха и Сенеки. Особый интерес в наследии Новикова представляет пятидесятитомная книжная коллекция (так называемая «Новиковская Герметическая библиотека»), собранная главным образом Новиковым и Гамалеей в 1810-е годы и обозначенная ими как «Библиотека, содержащая некоторые герметические, каббалистические, магические и иные книги, а также сочинения истинных масонов древних систем». Собранная и скомпилированная из переводов различных сочинений на русский язык, эта «библиотека» дает нам представление об оригинальном взгляде русских гуманистов и «вольных каменщиков» на главный и важнейший корпус сочинений, лежащих в основе современного эзотеризма. Кроме других (переводных) сочинений, она содержит русские переводы «Герметического Корпуса» (Corpus Hermeticum), Ангелуса Силезиуса  (Angelus  Silesius), фон Гаугвица  (von Haugwitz),  Гирша (Hirsch), Кирхвегера (Kirchweger), Лулла, или Луллия (Lullius), Ретцеля (Retzel) и Сен-Мартена (Saint-Martin), наряду с бесчисленными оригинальными сочинениями Семена Ивановича Гамалеи, Николая Ивановича Новикова, Ивана Владимировича Лопухина, Григория Саввича Сковороды (1722-1794) и Ивана Петровича Тургенева. Вся жизнь Новикова была практической реализацией его идей.Неустанно «работая (трудясь) над собой» (что понималось ими как особый вид эзотерической практики), Новиков и его друзья способствовали глубокому преобразованию российских граждан и русского общества, заложив тем самым основу расцвета русской культуры в XIX веке. Весь вопрос в том, к чему это, в конце концов, привело…

Здесь конец и Господу нашему слава!

http://www.osmth.moscow/radio-tamplier/