Горбачев в свое время писал, что «я рассчитывал, что период перестройки продлится пятнадцать-двадцать, ну, максимум тридцать лет». Ну, пятнадцать-двадцать еще более-менее.
Мы, если считать с восемьдесят пятого года переживаем уже тридцать третий год перестройки. Лимит времени закончен. То, что мы говорим, что брежневское время это было временем умирания – да, это время агонии. Хотя многие считают, что это было самое лучшее время за весь советский период. И вот эту агонию перестройки мы сейчас испытываем. Да, история начинается как кровавая драма, а заканчивается, как позорный фарс. Вот эти кандидаты Собчаки и есть позорный фарс. Это и есть уже знак того, что перестройка завершена — и некуда больше двигаться. Некуда двигаться. И избавиться от коррупции – это удобный для нападения повод. Но ведь сама перестройка была построена на коррупции. То, что мы называлось общенародной собственностью, что, говоря языком пенитенциарной системы – был воровской «общак».
Все были лишены, экспроприированы. Крестьянство, средний класс. Был большой средний класс. Но он не был организован и не богат. Он не обладал достаточными средствами и не был организован. Поэтому вся собственность национальная была сосредоточена в руках партийной олигархии. Ибо что такое собственность? Это право распоряжения. Не важно, что не все было у них в карманах. Право распоряжаться они имели всем. И разумеется — своеобразная эксплуатация всего населения. Я не говорю, что зависимость куска хлеба — это «почище» любой диктатуры. Когда крестьянин должен был сдавать все, даже излишки и даже зерно, которое было оставлено на посев- вот тогда и начался голод. Но, все, что было собрано, было сосредоточено в одних руках. Без еды несколько дней человек может продержаться. Поэтому власть обладала всем.
Почему так трудно было бастовать после того, когда люди узнали, что же это такое за революция это ведь не была закономерной революция. Даже по Марксу – я не беру именно в России, где не было рабочего класса достаточно. Триумфальное шествие советской власти произошло силами гарнизонов, которые не хотели идти на фронт во всех крупных городах. Не только в столице, но и в губернских городах и так далее. На них опирались очень незначительные партийные силы и так называемые советы. На гарнизоны призывников, которые не хотели идти на фронт. Они были поддержкой. Не социальные какие-то слои. Фактически, революция была не социальной. Социальной она была по своим переменам, по тому, что власть внесла в жизнь нашего общества. Тут она, конечно, была социальной — но только в обратную сторону. До сих пор ведь не вполне часто употребляют термин «тоталитарная система». Не совсем даже четко определяют с научной точки зрения, что же такое тоталитарная система. Тоталитарная система – это есть абсолютная диктатура во всех сферах человеческой жизни, начиная от духовной и кончая экономической, и разумеется политической.
В свое время Ленин определил так: «Научное определение диктатуры – власть, опирающаяся непосредственно на насилие, и не связанная никакими законами».
А в свое время, в начале христианской эры, блаженный Августин так определял, что такое власть и государство. «Если государство не ограничивается ни божескими, ни человеческими законами – то чем же оно отличается от большой шайки разбойников». Именно это мы и имели. Но когда произошел своеобразный переворот под названием перестройки, то, во-первых, он, конечно, был построен в большой степени на коррупции, на подкупе. Тот воровской «общак», который был общим, разделили персонально и индивидуально. Что, конечно, значительную часть номенклатуры и привлекало. Потому что номенклатура, пока она занимает свои посты, она пользуется определенными привилегиями, и даже весьма большими. Но, как только — в лучшем случае становится пенсионерами привилегированными, которые дают на чай. Это в самом лучшем случае. Это номенклатура. Другие — весьма скромнее.
А тут возможность передавать по наследству, покупать себе виллы « на лазурных берегах» – это конечно очень привлекательно было. Не говоря о том, что на верхах понимали, что, после брежневского «процветания» – накануне социального взрыва огромного масштаба. Этими словами я цитирую помощника Михаила Сергеевича Горбачева — Вадима Медведева. Хотя, он очень жаловался в своей последней книге, что как будто бы вернулись старые времена. «Я иду в одну редакцию, в другую, в третью – книгу нигде не принимают». Так что это говорит о том , какие нюансы мы сейчас переживаем.
Так вот, ощущение того, что закончился период тоталитарной системы, что ее надо как-то менять, чтобы выжить. Выжить даже не рационально, не государственно. Наоборот, государство развалилось. Мы и демографически и геополитически – вернулись чуть ли не во времена Ивана Четвертого. Каковы наши границы? Ивану Грозному, ему недаром памятник хотят поставить. И сто сорок миллионов в совокупности на этой территории.
И потом надо сказать, что советская система тоталитарная, она была, в сущности, псевдо-государством. Ибо настоящее государство, главным образом его роль заключается, во-первых — в защите национальной целостности и рубежей, и в широком смысле слова — в наличии судебной системы. Судебной системы не в смысле суда над криминалом и так далее и так далее. А подлинной судебной системы. Не случайно ведь, все основания государств после падения Римской Империи, всегда начинались с создания Правды. Ярославова Правда, норманнская Правда, и так далее. Правда, как, в широком смысле слова, — подлинная судебная система. Но, судебная система нужна, когда есть гражданское общество, даже в зародыше. В советской псевдо-государственности гражданского общества не было. Вот в чем весь вопрос. Почему это в какой-то мере — псевдо-государство. И фактически партия – это только название прикрывающее. Партии не было. Какая же это партия? Это была не партия, а инструмент всевластия — тоталитарного всевластия. Только через партию можно было занять какой-то мало-мальски ответственный пост. Только через партию создавалась номенклатура. Партия была очень интересным инструментом, потому что это инструмент, который пронизывал все общество и все его сословия в том или ином проценте.
Но Владимир Ильич, и не только он, тоже всегда говорил: партия не должна быть очень большой, потому что тогда в нее проникают интересы и настроения широких масс. Когда партия у нас стала равна двадцати миллионам. А, между прочим, это тоже в брежневский период произошло. И произошло и произошло отчасти по соображениям, чтобы в случае каких-то больших взрывов была определенная «подушка мягкости». Но, в нее проникли «большие» или «широкие настроения», и ни один член двадцатимиллионной партии не вышел с автоматом на улицу с тем, чтобы защищать свою систему.
Я думаю вот что. Повторять то, что мною было сказано в большом интервью в начале столетия, которое я дал Ширяеву, там было все сказано… Было двадцать вопросов задано, я постарался на них ответить. И свою точку зрения я высказал достаточно подробно.
Но кстати у меня очень хорошо поразил подход вашего института (новый подход) к пониманию Второй Мировой войны. Так было бы нужно, но раньше. Но раньше это было, видимо, не возможно. А сейчас – пожалуйста.
Теперь относительно единой организации. Во-первых, заманчивые конечно мысли, возможно, необходимые. Но она невозможна в некоторых отношениях.
Во-первых, самые наши старые организации имеющие свое начало от Белой борьбы, – они настолько исторически уже, так сказать, кристаллизовались, что их сейчас заменить вот какой-то одной организацией – невозможно.
Дело в том, что должна быть какая-то сверхидея. И сверхорганизация. Которая включала бы их всех без того, чтобы они отказывались…
В.С. Правдюк: Нужна структура, разрабатывающая для этой организации… И просвещение, и Имперцы, и Воинский Союз…
И.В.Огурцов: Структура у нас уже есть. Хотя времени у нас уже нет…
Вот, говорят, что возникнет новое поколение. А кто будет это поколение воспитывать ? Сегодняшнее, ровно сказать, что никуда не годится. Нет, нельзя ждать нового поколения. И нельзя ждать некой эволюции от власти. Эта власть не может быть эволюционирующей. Так же, как не мог эволюционировать и тоталитарный режим. Он не мог эволюционировать в лучшую сторону, потому, что он тогда начинал разваливаться. Вот в чем дело. И вот, разве что некая комбинация, некое объединение с некоей сверхидеей. А сверхидея и есть национальная идея. Это необходимо.
Теперь еще одна вещь. Современная власть, помимо того, что она не может эволюционировать, и, что она не может перестать быть коррумпированной насквозь. Это не только коррупция чиновников. Что, вот, люди не честные, захотели нажиться в то время, когда можно прихватить хорошие куски. Нет. Это вся система на этом построена. Ибо коррупция — это не обязательно в «кэш», воровство так сказать — «в долларах». Коррупция – это и порадеть родному человечку. И создать свой клан. Коррупция — очень широкое понятие. На этом сейчас построена вся система, ее нельзя искоренить, потому что это разрушает систему. А сегодняшняя власть, для разрушения своей системы, даже понимая, что ее время подошло к концу вот в такой форме — она не может пойти.

Стенограмма сайта «Русская Стратегия»

http://rys-strategia.ru/