Средний сын родоначальника княжеской ветви Кочубеев Виктора Павлович КОЧУБЕЯ служил в коллегии иностранных дел, не раз отправлялся с дипломатическими поручениями в Дрезден, Штутгарт, Константинополь, Лондон. Делом всей его жизни было собирание нумизматической коллекции, которая состояла из монет Боспорского царства и греческих городов, вошедших в состав России. По числу и редкости экземпляров (монеты Фарнака, Ольвии, Пантикопея) коллекция считалась лучшей в России после эрмитажного собрания монет. Самые редкие и интересные из них были описаны самим Кочубеем. После его смерти это дело продолжил хранитель нумизматического отдела Эрмитажа археолог, нумизмат и геральдик Б.В. КЁНЕ.

Вольнослушатель Казанского университета плавал помощником капитана буксира «Бурлак» (отсюда появился псевдоним), затем был капитаном пассажирского судна. Как актер дебютировал в Симбирском театре в оперетте «Орфей в аду» (1866), служил в Гельсингфорсе и Ростове-на-Дону, но со сценой связал себя окончательно только в 1875 году. Спектаклем-монологом Поприщина из «Записок сумасшедшего» Гоголя положил начало театру одного актера. Участвовал в создании Пушкинского театра А. А. Бренка — первого частного театра в Москве, организации «Первого товарищества русских актеров», гастролировавшего по городам Поволжья. Читал со сцены не только классиков, но и собственные рассказы, которые потом печатались в периодике, а сюжет одного из них использовал Лев ТОЛСТОЙ для своей «Крейцеровой сонаты».

СКОНЧАЛИСЬ:

В детстве он был любимым товарищем цесаревича Павла Петровича. При ЕКАТЕРИНЕ II был назначен сенатором, а после воцарения ПАВЛА I — обер-гофмаршалом. Император возложил на него «тяжелую задачу преобразовать двор и устранить злоупотребления». Но с этой задачей на Руси еще никто не справлялся. Вскоре для Шереметева были «совершенно затворены двери кабинета его величества» (по выражению самого графа).

Граф был большим любителем музыки, пения и драматического искусства. Его крепостной театр был столь хорош, что иные приятели из-за этого раздружились с ним. Останкинский дворец графа в подмосковном имении стал памятником художественного вкуса. Знатный вельможа женился на актрисе своего театра крепостной Прасковье Ивановне КОВАЛЕВСКОЙ, выступавшей на сцене под именем Жемчуговой. Объявлено о браке было только после рождения сына Дмитрия. Брак графа стал неожиданностью не только для света, но и для его родственников, рассчитывавших на наследство. Императоры Павел и АЛЕКСАНДР I признали и одобрили этот брак. Но счастье было недолгим: через три недели после рождения сына графиня скончалась. Граф был безутешен и последние шесть лет своей жизни посвятил воспитанию сына и щедрой благотворительности. По завещанию жены он построил в Москве странноприимный дом с больницей и положил капитал на выдачу приданого бедным невестам. В своем завещании сыну он написал: «Во всем богатстве и пышности не находил я ничего утешительного и целебного для изнемогшей души моей. Помни, что житие человека кратко, весь блеск мира сего исчезает неминуемо!»

Он родился 11 апреля по старому стилю и помечал все свои печатные прозаические статьи 11-м числом апреля или иного месяца, но ознаменовывал такою пометою не день рождения, а свое замечательное сновидение, случайно совпавшее с днем его рождения и имевшее влияние на всю его жизнь. (В этом было озорство подлиннных родителей Козьмы братьев ЖЕМЧУЖНИКОВЫХ и Алексея Константиновича ТОЛСТОГО, выбравших днем рождения своего героя дату появления на свет великого ШЕКСПИРА — 23 апреля по григорианскому календарю.) Оставив военную службу, Прутков поступил в Пробирную Палатку, в которой прослужил до конца жизни. Начальство ценило его ревность и награждало его по заслугам. Подчиненные любили, но боялись его. Но как бы ни были велики его служебные успехи и достоинства, они одни не доставили бы ему даже сотой доли той славы, какую он приобрел литературною своею деятельностью.

Эту славу он завоевал себе смелостью. Будучи умственно ограниченным, он давал советы мудрости; не будучи поэтом, он писал стихи и драматические сочинения; полагая быть историком, он рассказывал анекдоты; не имея ни образования, ни хотя бы малейшего понимания потребностей отечества, он сочинял для него проекты управления. — «Усердие все превозмогает!»… Самоуверенность, самодовольство и умственная ограниченность Козьмы Пруткова выразились особенно ярко в его «Плодах раздумья», т. е. в его «Мыслях и афоризмах».

СОБЫТИЯ:

После взаимных жалоб, когда не удалось помирить наместника и посадников и бояр псковских, великий князь приказал ехать к себе в Новгород Репне и всем псковичам, у которых есть жалобы, объявив: «Сбирайтесь жалобщики на Крещение (6 января), тогда я вам всем управу дам, а теперь управы никакой нет». В самый праздник Крещения псковские посадники, бояре и купцы введены были в палату на владычном дворе, и московские бояре сказал им: «Пойманы вы богом и великим князем Василием Ивановичем всея Руси». Тогда посадники и другие псковичи, познав свою вину, били челом государю, чтоб пожаловал отчину свою, Псков, устроил так, как ему, государю, бог известил. Великий князь велел им сказать через бояр своих: «Вы достойны за свои вины казни и опалы; но государь вам готов оказать милость, если вы исполните его волю, вечевой колокол свесите, чтобы впредь вечу не быть, а быть в Пскове двум наместникам и по пригородам быть также наместникам; государь сам хочет быть в Пскове, помолиться св. Троице и всему указ учинить… Если же государева жалованья не признаете и воли его не исполните, то государь будет делать свое дело, как ему бог поможет, и кровь христианская взыщется на тех, кто государево жалованье презирает и воли его не исполняет».

13 января 1510 года сняли вечевой колокол у св. Троицы и начали псковичи, смотря на колокол, плакать по своей старине и по своей воле, и в ту же ночь Третьяк (дьяк ДАЛМАТОВ) повез вечевой колокол к великому князю в Новгород. Сам князь прибыл в Псков 24 января.

1) В Москве Белый город запирать в начале 4 часа ночи, никого конных и пеших в него не пропускать, а из города, «кто куды ехать или идти похочет, пропускать без задержанья». С утра город отпирать за 3 часа до рассвета.

2) Ездить на санях с возницами по прежнему обычаю, а не на вожжах, чтобы людям увечья не было. Нарушителей (лихачей, правивших санями самостоятельно вожжами и большими бичами, своим небреженьем людей на улицах и в переулках побивая) следовало приводить в Стрелецкий приказ и чинить им жестокое наказание.

3) Стольникам, несущим службу в палатах на государевом дворе, сидеть смирно, чтобы «меж себя бесчинства и шума никакого и брани не чинили».

Царские посланцы морем добрались из Охотска до Камчатки, там зазимовали, весной 1721 года вышли в море, прошли около 500 км вдоль Курильской гряды, нанесли на карту острова, на которых побывали, собрали с местного населения ясак и привели его в русское подданство. Но во время бури их судно лишилось всех якорей, что вынудило вернуться к берегам Камчатки, а потом в Охотск. В мае 1722 года Евреинов в Казани передал Петру I карту Камчатки и Курильских островов, но главная цель достигнута не была.

Через три года, незадолго до смерти, российский император вызвал к себе Витуса БЕРИНГА и поручил ему завершить начатое.

Причина такого шага — острый бюджетный дефицит и массовые злоупотребления винных откупщиков (купцов, получивших от государства право производить, хранить и продавать спиртные напитки). Вино отныне заготовлялось на казенных и частных заводах, но последние были обязаны продавать казне всю продукцию (за исключением 10% на усушку и утечку) по цене, определявшейся на торгах. Казна продавала спиртное в специальных винных магазинах. Успех начинания превзошел все ожидания, и доля государственных доходов от продажи «питий» выросла с 16% в 1819 году — до 21 в 1826–м. В ответ на критику действий властей министр финансов Егор КАНКРИН спросил членов Государственного совета: «Дайте мне другой, равный источник дохода». Никто этому доводу возразить не смог. Развитием идеи стало установление в 1863 году госмонополии на продажу спиртного.

Когда в 1861 году в царствование АЛЕКСАНДРА II было отменено крепостное право, со всей неизбежностью встал и вопрос реформы воинской повинности. При ПЕТРЕ I все сословия привлекались к военной службе: дворянство — поголовно, податные сословия — поставкой рекрутов. Но после отмены обязательной военной службы для дворянства рекрутчина оказалась уделом низших классов общества, причем беднейших, так как богатые могли откупиться, нанимая за себя рекрута. Бедные семьи разорялись, так как лишались кормильцев, ведь срок службы составлял 25 лет. Возвращавшиеся со службы чаще не заставали уже своих родителей, а им самим, нередко увечным, было поздно создавать собственную семью.

По новому же закону призывались все молодые люди, достигшие 21 года. Правительство определяло необходимое число новобранцев и, по жребию, из всех призывных брало только это число. Остальных зачисляли в ополчение. Взятые на службу числились на ней 15 лет: 6 — в строю и 9 — в запасе. Вышедших в запас солдат лишь время от времени призывали на учебные сборы, которые шли не во вред основным занятиям. Образованные люди и вольноопределяющиеся находились в строю менее 6 лет. В результате реформы воинская служба перестала быть сословной повинностью, а стала священным гражданским долгом защиты Отечества.