Племянницу Петра I Анну, дочь царя ИВАНА V, которая после смерти мужа Фридриха Вильгельма, герцога Курляндского, жила в Митаве (ныне Елгава) на престол пригласил верховный тайный совет по предложению князей Д. И. Голицына и В. Л. ДОЛГОРУКОВА. Но верховники выдвинули при этом условия ограничения самодержавия в пользу старомосковской знати — так называемые Кондиции. По ним Анна обязывалась: 1) замуж не выходить и наследника себе не назначать, 2) править страною во всем с согласия Верховного тайного совета, который сам будет избирать своих членов и назначать чиновников на все важнейшие должности, 3) предоставить власть над войсками и гвардией совету. Но подписав эти условия в Митаве и прибыв в Москву, Анна получила поддержку от дворянской оппозиции и гвардии, позволившие ей разорвать Кондиции и ликвидировать Верховный тайный совет. Ее главным советником стал курляндский камергер БИРОН, а Голицын оказался в отставке. В 1736 году его арестовали и приговорили к смертной казни, которую Анна заменила пожизненным заключением в Шлиссельбургской крепости.

Всеми делами в государстве руководил кабинет, в котором были три министра, но фактически правил Бирон. Десятилетие правление Анны получило название «бироновщины». Основные должности при дворе, в дипломатии и в армии заняли остзейские немцы. Были образованы два новых гвардейских полка (Измайловский и Конный) с остзейскими офицерами и начальством, как бы в противовес старым полкам (Преображенскому и Семеновскому). Бирон не любил России и презирал русских, а сам был дурным, невежественным, грубым и злым человеком. Императрица же была предана лишь удовольствиям, поэтому все старания придворных сводились к тому, чтобы собрать как можно больше денег для двора. Подати и недоимки взыскивались беспощадно, причем за крестьян-недоимщиков отвечали и помещики, и местные чиновники. Роптавших забирали в тайную канцелярию, ведавшую политическими преступлениями. Чтобы предотвратить бунты, поощрялись доносы и наушничество. Доносчики постоянно объявляли «слово и дело» (т. е. донос) и клеветали на кого хотели, а невинных жертв подвергали пыткам и наказаниям. Казни и ссылки постигли князей Голицыных, Долгоруких, Юсуповых. Кабинет-министр Артемий Петрович ВОЛЫНСКИЙ был доведен Бироном до смертной казни только за то, что дерзал был самостоятельным в делах и говорил императрице против Бирона.

Государство жило в постоянном страхе доносов и гонений, а двор утопал в роскоши и вел веселую и расточительную жизнь. Балы, маскарады, охоты и другие увеселения шли непрерывной чередой. Забавы императрицы носили странный, если не грубый характер. Ее дворец был заполнен малоумными шутами и комичными уродами. Однажды для шутовской свадьбы она построила ледяной дом на Неве, освещенный изнутри, и в нем был дан шумный праздник. Эту историю использовал писатель И. И. Лажечников в романе «Ледяной дом». Негигиеничная жизнь рано расстроила здоровье императрицы, и она скончалась, оставив престол сыну своей племянницы Анны Леопольдовны и Брауншвейгского принца Антона, только что родившемуся Иоанну (Ивану) Антоновичу, регентом которого до его совершеннолетия назначила Бирона, который к тому времени по желанию Анны был избран герцогом Курляндским.

Корней Иванович ЧУКОВСКИЙ /Николай Васильевич КОРНЕЙЧУКОВ/
(31.3.1882 — 1969),
писатель.

Однажды на дачу в Переделкино в гости к Чуковскому приехал Аркадий РАЙКИН. Корней Иванович встретил гостя в саду, они поднялись на крыльцо, и Райкин остановился у двери, чтобы пропустить хозяина вперед.
— Вы гость. Идите первым, — сказал Чуковский.
— Только после вас.
— Идите первым.
— Не смею.
— Идите первым.
— Ни за что!
— Это же банально и уже описано в литературе у Гоголя! Идите первым!
— Ни за какие коврижки!
— Перестаньте спорить. Это невежливо — спорить со старшими. Я, между прочим, вдвое старше вас!
— Вот потому-то, Корней Иванович, только после вас и войду!
— Намекаете, что вы моложе меня? Какая неделикатность!
— Я младше, Корней Иванович! Младше.
— Откуда у вас такое чинопочитание? У нас все равны. Это я вам как старший говорю. А со старших надо брать пример!
— Так подайте пример — входите. А я следом за вами.
— Вот так всегда! Следом да следом. А чтобы первым — кишка тонка.
После этого Чуковский резво опустился на одно колено:
— Сэр! Я вас уважаю.
Райкин встал на оба:
— Сир! Я преклоняюсь перед вами.
Чуковский пал ниц. То же самое проделал Райкин. Один кричал:
— Умоляю вас, сударь!
Второй орал еще громче, можно сказать, верещал:
— Батюшка, родимый, не мучайте себя!
Чуковский хрипел:
— Сынок! Сынок! Не погуби отца родного! — И вдруг как рявкнет:
— Идите первым!
— Хорошо, — устало махнул рукой Райкин и вошел в дом.
— Давно бы так, — удовлетворенно приговаривал Чуковский. — Стоило столько препираться-то! И все-таки на вашем месте я бы уступил дорогу старику!

СОБЫТИЯ:

Длительность картины, или фильмы, как тогда говорили, была 8 минут . Поставил ее режиссер Владимир РОМАШКОВ, сценарий написал Василий ГОНЧАРОВ, операторами работали Николай КОЗЛОВСКИЙ и Александр ДРАНКОВ, в синематографическом ателье которого картину и cнимали, а главного героя сыграл Евгений ПЕТРОВ-КРАЕВСКИЙ.

Сценарий фактически был переложением популярной песни «Из-за острова на стрежень» и большей частью представлял картину всеобщей пьянки, в которой все действие выражалось двумя словами: налили — выпили. Все действие было закручено вокруг пленницы Стеньки — персидской княжны, внимание к которой атамана обидело его ватагу. Потому они и решили напоить его до такой степени, чтобы Разин поверил содержанию письма, якобы написанному коварной княжной своему далекому возлюбленному. Пришедший в ярость атаман швыряет ее в воду, а казаки с криком «Ура!» бросают в воздух шапки, не забывая посылать пули в оказавшуюся за бортом красавицу.

Имени сыгравшей ее актрисы в истории не осталось, для Ромашкова дебютная картина стала и последней, зато бывший железнодорожный служащий Гончаров сам стал режиссером, ателье Дранкова превратилось в одну из первых российских кинофабрик.