— Пёс! — произнёс Буагильбер, заскрежетав зубами. — Я покажу тебе, что значит богохульствовать против священного ордена рыцарей Сионского Храма!

Вальтер Скотт. Айвенго.

Орден тамплиеров (темплариев), он же — орден рыцарей (воинов, воинства) Храма (милитес Темпли), храмовых господ, храмовых братьев, бедных воинов во Христе и поборников Иерусалимского Храма и проч. — первым из духовно-рыцарских орденов, созданных в Палестине и Сирии в период Крестовых походов, с самого своего основания направил свою деятельность на решение чисто военных, хотя и оборонительных, задач — в отличие, например, от основанного гораздо раньше, в 1048 г., еще задолго до начала Крестовых походов (вопреки попыткам папского престола приурочить его возникновение к освобождению Иерусалима от неверных участниками Первого Крестового похода под предводительством герцога Нижней Лотарингии Годфруа Бульонского в 1099 г.!) ордена странноприимцев (гостеприимцев или госпитальеров), прозванных впоследствии иоаннитами.

В 1119 или 1120 г. рыцари из Шампани Гуго де Пайен (Пэйн), Годфруа де Сент-Омер, Роллан, Годфруа де Бизо, Пайен де Мондидье и Арчимбаут (Одо, Одон) де Сент-Аман объединились в воинское братство, дабы, во славу Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии, стать монахами, оставаясь в то же время воинами, вести целомудренную и благочестивую жизнь по сенью Гроба Спасителя, оборонять от недругов Креста Святую Землю и оказывать вооруженную защиту благочестивым пилигримам (паломникам) на пути через опасные области Сирии и Палестины, охраняя их на пути от морского берега, к которому приставали паломнические корабли, от магометанских, а порой — что греха таить! — и от христианских придорожных разбойников. Король основанного крестоносцами в Святой Земле (Палестине и Сирии) в результате Первого Крестового похода Иерусалимского королевства Бодуэн (Балдуин) II Булонский, брат умершего вскоре после освобождения Святого Града Иерусалима от иноверного ига Годфруа Бульонского, предоставил в их распоряжение часть своего дворца, построенного на месте древнего Храма Соломонова (поэтому членов нового рыцарского братства и стали называть «храмовниками (лат.: темплариями, франц.: тамплиерами)» или «рыцарями Храма», хотя первоначально они сами называли себя «бедными воинством Христовым»), а каноники Храма Святого Живоносного Гроба Господня — несколько расположенных поблизости зданий для размещения бедных пилигримов, которым было нечем заплатить за ночлег на городских постоялых дворах.

Первоначально орденское одеяние храмовников состояло из надетой поверх брони серой монашеской рясы с небольшим прямым красным крестом (который нашивало себе на одежду большинство крестоносцев) и веревочного пояса, который они не должны были снимать, как символ целомудрия и воздержания, ни при каких обстоятельствах. Лишь по прошествии долгого времени, а именно — после взятия мусульманской крепости Аскалон (ныне — Ашкелон) в 1153 г., римский папа в награду за храбрость, проявленную храмовниками при штурме, даровал им новое орденское облачение, состоявшее из белого льняного плаща с кроваво-красным восьмиугольным крестом (символом готовности к мученичеству в борьбе за Веру) и белого льняного пояса (символа душевной и сердечной чистоты и целомудрия).

Следует подчеркнуть, что тамплиерский крест был отнюдь не восьмиконечным (с «ласточкиными хвостами» на концах), как, например, крест иоаннитов-странноприимцев или кавалеров Святого Лазаря, а именно восьмиугольным — концы этого креста расширялись в форме «иерихонских труб», в ознаменование того, что стены Аскалона пали перед тамплиерами как некогда стены библейского града Иерихона пали при звуках труб воинства ветхозаветного пророка Иисуса Навина. Впрочем, со временем формы орденского креста изменялись — не исключено, что под влшиянием моды.

На ранней печати ордена тамплиеров изображался Храм Соломонов, а позднее два всадника (храмовник и находящийся под его защитой паломник). Но со временем рисунок печати изменился и стал изображать двух вооруженных рыцарей-храмовников на одном коне, что должно было символизировать их бедность, не позволявшую якобы каждому храмовнику приобрести себе лошадь — хотя в то же время известно, что по Уставу каждому рыцарю Храма полагалось иметь не одну целых  т р и  лошади — боевую, походную и вьючную (которая на практике нередко заменялась мулом или лошаком) -, и, разумеется, на одного, а не на двоих!.

Недоброжелатели, однако, не замедлили истолковать изображение двух всадников на одном коне как намек на склонность храмовников к однополой любви, что сыграло позднее свою роль в процессе над тамплиерами.

Орденское знамя тамплиеров было черно-белым, хотя точно неизвестно, каким именно — то ли состоящим из двух горизонтальных полос (черной сверху и белой снизу), как знамя Прусского королевства в позднейшие времена, то ли из нескольких чередующихся черно-белых полос, то ли в черно-белую клетку, наподобие шахматной доски (вследствие чего и полы в ложах считающих себя наследниками тамплиеров направлений современного франкмасонства выложены чередующимися в шахматном порядке черно-белыми плитками).

В пользу последнего варианта говорит название главного тамплиерского знамени — «Босеан», что на старофранцузском языке означает «пегая кобыла». Тамплиеры использовали несколько различных боевых кличей: «Босеан!», «Христос и Храм!»(«Христус эт Темплум!») и, пожалуй, самый знаменитый и загадочный: «Бог Святая Любовь!» («Дьё Сент-Амур!»).

Белый цвет орденского облачения указывал на тесную связь тамплиеров с монашеским орденом цистерцианцев (носивших белые рясы), устав которых был заимствован рыцарями Храма (в то время как черное облачение иоаннитов-госпитальеров указывало на их происхождение от носивших черные рясы монахов-бенедиктинцев).

Красный цвет тамплиерского креста, являвшегося, по большому счету, символом крестоносца вообще, обязан своим происхождением событию, происшедшему на Клермонском соборе католической церкви в 1095 г. Папа римский Урбан II, получивший, как глава всех западных христиан, послание с просьбой о помощи от Василевса (Императора) Восточной Римской империи («Византии») Алексея I Комнина, владениям которого угрожали турки-сельджуки, призвал участников собора выступить в поход для защиты христиан Востока. Выражение «Крестовый поход“ тогда еще не употреблялось, сами участники этих военных предприятий для освобождения Гроба Господня от мусульман называли себя просто «пилигримами», т.е. паломниками, а свои походы – «паломничеством» («перегринацио»), подчеркивая тем самым религиозный аспект предприятия в качестве основного. В порыве воодушевления Папа Урбан, сорвав с себя багряницу, стал раздирать ее на полоски и раздавать их всем, согласившимся выступить на Восток. Они нашивали эти полоски крестообразно на одежду, желая тем самым уподобиться Христу, взять на себя Крест и нести его вослед Спасителю (многие историки высказывали сомнение в историчности этих сведений, ибо представляется весьма сложным разорвать плотную средневековую ткань, даже шелковую, на совершенно ровные полоски, но в данном случае не в этом суть). Разумеется, лоскутков от папского облачения на всех желающих не хватило. Остальным пришлось изготовить себе кресты из другой ткани, но, желая уподобиться тем немногим, которые как бы получили паломнический крест и благословение от самого наместника Бога на земле, «вице-Христа», они также использовали для своих крестов материю красного цвета, «в тон» папской багрянице.

Лишь впоследствии, по мере постепенного появления у «пилигримов» из разных стран Европы зачатков национального самосознания, матерчатые кресты на их одеждах и знаменах стали принимать различную окраску. К XIII в., если верить английскому средневековому летописцу Мэтью (Матфею) Парижскому, среди английских пилигримов утвердился червленый, т.е. красный крест («Крест Святого Георгия»); среди французов – серебряный, т.е. белый; среди итальянцев – желтый или лазоревый (синий); среди немцев – черный, среди фламандцев (нидерландцев) – зеленый, среди испанцев – пурпурный, среди шотландцев – косой серебряный «андреевский крест», и т.д. — хотя, конечно, были и исключения. Так, например, рыцари Ордена Святого Лазаря, главным образом итальянцы, носили на своих черных плащах с белой каймой крест не лазоревого, а зеленого цвета и т.п.

В то же время красный крест продолжал служить общим символом всех крестоносцев, готовых пролить кровь ради освобождения Святой Земли от гнета иноверцев. А тамплиеры служили как бы образцом, или, выражаясь современным языком, «архетипом» этого «нового рыцарства». Поэтому общие для всех крестоносцев красные кресты украшали их одеяния, щиты и флажки на копьях.

Впрочем, сохранились изображения рыцарей Храма со щитами черно-белой расцветки (наподобие их главного знамени «Босеан»), а также со щитами, украшенными красным крестом на черно-белом поле (а в некоторых случаях — даже с крестами не красного, а черного цвета, вообще-то утвердившимися в качестве эмблемы другого, Тевтонского, военно-монашеского ордена, действовавшего, в отличие от братства храмовников, под покровительством не Христа, а Его Матери — Пресвятой Богородицы Девы Марии).

Наряду с главным, черно-белым знаменем Храма — «Босеаном», засвидетельствовано также наличие у тамплиеров других знамен — двухполосного красно-белого стяга и белого стяга с красным орденским крестом.

Светские крестоносцы (миряне) нашивали себе кресты на правое, а члены военно-монашеских орденов (в том числе и ордена тамплиеров) — на левое плечо.

Девизом Ордена тамплиеров служили слова Псалма 113: «Non nobis, Domine, non nobis, sed Nomini Tuo da gloriam» («Не нам, Господи, не нам, но Имени Твоему дай славу»), звучащие в русском переводе Псалтири несколько иначе: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему да будет хвала».

Любопытно, что Император и Самодержец Всероссийский Павел I Петрович, с огромным уважением относившийся к традициям истинного рыцарства, при восшествии на Престол повелел отчеканить новые рубли с этим девизом Ордена тамплиеров (в сокращенной форме: «Не нам, не нам, но Имени Твоему»), вместо своего портрета, на аверсе (хотя в дальнейшем связал свою судьбу с другим военно-монашеским братством — орденом святого Иоанна Иерусалимского, 72-м Великим магистром которого он был избран). До нас дошли (в частности, на гравированном портрете Императора Павла I 1796 г.) даже изображение государственного Герба Российской Империи -коронованного двуглавого орла — с тамплиерским лапчатым крестом (вместо традиционного образа святого Георгия Победоносца) на сердцевом щитке.

Орден тамплиеров был официально узаконен Папой (а точнее — антипапой) римским Гонорием II только в 1128 г.

В 1128 г. монах Цистерцианского ордена (именовавшегося также «орденом Сито») Бернар Клервоский, тогдашний «духовный отец» западных христиан, суровый мистик и упорный защитник иерархического авторитета, пользовавшийся в свое время на Западе всеобщим почитанием и преклонением, по настоянию короля Иерусалимского Балдуина Булонского сочинил первый проект орденского устава храмовников. Его правила, подтвержденные собором римско-католической церкви в Труа, легли в основание дальнейших 72 параграфов тамплиерского Устава (Статута, или Статутов). Они повторяли положения, которые брат Гуго де Пайен и его соратники положили в основу своей духовно-рыцарской общины, и присоединили к ним отдельные параграфы из Устава древнего братства иерусалимских «каноников Гроба Господня» (сепульхриеров), а также из устава монашеского ордена цистерцианцев, реформированного тем же Бернаром Клервоским.

Новыми были лишь те пункты Устава, которые касались военной деятельности ордена. Кроме подробных указаний относительно молитвенных правил, порядка богослужения, соблюдения постов и обхождения с больными и убогими, храмовникам внушалась необходимость почтительного отношения к престарелым и беспрекословного повиновения вышестоящим орденским начальникам. Всякий рыцарь Храма был обязан избегать каких бы то ни было мирских удовольствий, развлечений и наслаждений, в том числе такой излюбленной забавы западного рыцарства, как турниры и охота (кроме охоты на львов). Членами ордена Христа и Храма могли состоять и женатые, но они не имели права носить орденские отличительные знаки (белый льняной плащ и пояс).

Никаких украшений на платье и оружии не допускалось, равно как и пользование родовыми гербами. Как истые монахи, члены ордена Храма в мирное время были обязаны оставаться в своих кельях, делить со своими собратьями скромную общую трапезу и довольствоваться жестким ложем (на двоих полагалось одно одеяло), коротко стричься, не брить бороду и редко мыться, демонстрируя этим презрение к плоти. Братьям Ордена тамплиеров воспрещались всякие праздные разговоры. Без разрешения начальника они не имели права отлучаться из общежития и не могли ни с кем обмениваться письмами, даже с родителями. Вместо мирских развлечений тамплиер был обязан усердно молиться и ежедневно, со слезами и стенаниями, приносить покаяние Богу. Радостно и безбоязненно должны были рыцари Христовы идти на смерть за святую веру, проявляя постоянную готовность «душу свою положить за други своя».

Иногда встречаются утверждения, что тамплиерам, как и членам других духовно-рыцарских Орденов, запрещалось участвовать в любимых развлечениях тогдашнего рыцарства — турнирах. Данное утверждение, в общем, соответствует истины, но за одним исключением. «Братьям-рыцарям» ордена Христа и Храма дозволялось участвовать в наименее опасной для жизни и здоровья форме турнира — групповой конной схватке, участники которой бились тупым оружием (так называемом «бугурте», или «беурте»). При этом уставом оговаривалось, что участвующие в «бугурте» тамплиеры должны были не метать свои копья в противника, а биться копьями, держа их в руках. Поэтому известный всем нам по роману сэра Вальтера Скотта «Айвенго» — одной из любимых книг нашего детства — храмовник Бриан де Буагильбер, мог, не нарушая орденского устава, участвовать в «бугурте» во время турнира в Ашби де ля Зуш, а вот в одиночном единоборстве — не мог. Впрочем, сам автор не раз подчеркивает дерзость и недисциплинированность Буагильбера и его непокорство орденским властям, так что…кто его знает?

Новому ордену, в котором жизнь и смерть его членов принадлежали Самому Христу, были отверсты сердце и руки христиан всей Западной Европы. В тамплиерах видели бойцов во славу Божию, которые, чуждые всякого честолюбия, возвращались из битвы в тишину своих храмов; молящихся монахов, которые, однако, никогда не наслаждались безмолвной тишиной и безмятежностью монастырской жизни; воинов, смело шедших навстречу опасностям и жаждавших самопожертвования. Своим сочинением «О похвале новому рыцарству», написанному в честь недавно основанного ордена храмовников, Бернар Клервоский добился всеобщего признания этого «ордена нового типа», а именно — духовно-рыцарского ордена. Тем самым именно благодаря брату Бернару произошло слияние двух прежних великих идеалов Средневековья — монашеского и рыцарского, в единое целое.

То обстоятельство, что средневековое рыцарство являлось не просто воинской кастой, существовавшей в той или иной мере у всех народов и во все времена, подтверждается тем звучанием и содержанием, которые сохранили даже в нашем сегодняшнем языке слова «рыцарь» или «кавалер». С этими словами неотъемлемо связаны такие понятия, как ЧЕСТЬ, САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ, ЗАЩИТА ВДОВ, СИРОТ И ВООБЩЕ ВСЕХ УБОГИХ СЛАБЫХ И БЕЗЗАЩИТНЫХ, ВЕРНОСТЬ ДОЛГУ и другие ДОБРОДЕТЕЛИ — не побоимся этого слова! С другой стороны, оказалось не так уж трудно слить воедино монаха и рыцаря, ибо монах Восточной Церкви (а первые монахи и монастыри появились на Востоке, прежде всего в Египте) превратился на христианском Западе в члена монашеского ордена.

Ушедший от мира и всего, что в мире, инок-аскет, живший только молитвой и стремлением к спасению собственной души, превратился на Западе в живущего по четко регламентированному духовному уставу, в соответствии с новым, строгим распорядком орденского монаха — подчиненного строжайшей дисциплине воина Церкви. Его жизнь была настолько схожа с жизнью воина (рыцаря), что легко удалось слить эти два типа воедино. Из этого слияния родилось нечто новое — рыцарь духовно-военного jрдена, не относившийся всецело ни к рыцарскому, ни к духовно-монашескому миру, а служивший как бы связующим звеном между этими обоими мирами.

Этот новый тип человека и христианина нашел свое наиболее полное выражение в традициях и действительности ордена храмовников. Если дотоле постриг принимали только священники и монахи, то отныне особое духовное посвящение, необходимое для осуществления их особой духовной миссии, стали принимать и рыцари. Если дотоле чтение Часослова было обязанностью только священников и монахов, отныне это стало и обязанностью рыцаря ордена, даже во время несения военной службы (правда, в форме кратких молитв). Если ранее только монастыри были обязаны постоянно творить дела милосердия, предоставляя нуждающимся кров и пищу, то отныне и замки рыцарского ордена стали выполнять те же задачи.

Вскоре вся Европа оказалась усеяна тамплиерскими подворьями («домами Храма»). Если дотоле образование, умение читать, писать и изъясняться на «международном» латинском языке было исключительной привилегией священников и монахов, то теперь, если верить летописям, многие тамплиеры (не только священники Ордена, но и братья-рыцари!) были настолько образованы, что умели читать, писать, считать и свободно владели не только орденским «языком общения» — французским — но и латынью, многие арабским, а некоторые даже древнееврейским!

Ордену Храма приписывали владение 10 000 замков или крепостей (хотя в действительности не все тамплиерские владения группировались вокруг каменных укреплений, как во «фронтовых» или прифронтовых» зонах — в Святой Земле, Испании или Португалии — многие из них были просто огороженными или даже неогороженными усадьбами), и, хотя недвижимость тамплиеров была много меньше недвижимости, скажем, орденов цистерцианцев или иоаннитов-госпитальеров, движимое имущество храмовников оценивается некоторыми исследователями примерно в 112 миллиардов евро. Хотя это несомненное преувеличение, но все-таки орден «бедных рыцарей Христа» накопил огромное богатство, полученное им из следующих основных четырех источников:

1)»доброхотных даяний», получаемых тамплиерами от благочестивых христиан (обычно «на помин души» или «во искупление грехов») в большом количестве на протяжении 200 лет существования их ордена;

2)военных трофеев, захваченных на мусульманском Востоке (рыцари-монахи ордена Храма принимали активное участие в грабежах, что им было дозволено особой папской буллой 1139 г.;

3)даров паломников: паломничество во все времена было прибыльным делом;

4)банковских операций — пользуясь своей независимостью (или, точнее, подчиненностью только папе римскому — «наместнику Самого Бога на Земле»), высочайшим престижем и тем, что для него не существовало границ, орден Храма создал мощнейшую финансовую организацию, не знавшую себе равных в христианском мире и являвшуюся эффективнейшей альтернативой международной иудейской банковско-ростовщической системе.

Возможно, последнее обстоятельство заслуживает особого внимания исследователей. Дело в том, что с легкой руки французских антимасонских писателей и публицистов конца XVIII, XIX и начала ХХ в. (аббата Баррюэля, Флавиана Бренье и др.), чьи идеи были подхвачены, между прочим, их русскими (в частности, «черносотенными») эпигонами (в частности С. А. Нилусом, Г.В. Бутми де Кацманом, А.С. Шмаковым и др.), тамплиеров (наряду с южнофранцузскими катарами-альбигойцами) стали изображать адептами некоей «ереси жидовствующих». Между тем, никогда ранее (ни в протоколах французских инквизиторов, допрашивавших арестованных по обвинению в ереси тамплиеров, ни в хрониках современных процессу тамплиеров средневековых летописцев) храмовников не обвиняли в склонности к иудейству. Хотя вообще-то обвиняли их в чем угодно — от отрицания Христа как Бога до чернокнижия, мужеложества и сговора с «вавилонским (египетским — В.А.) султаном»!.

Чрезвычайно характерным в данной связи представляется образ Магистра храмовников брата Луки Бомануара, командоров Храма братьев Бриана де Буагильбера, Конрада Мон-Фитчета, Альберта де Мальвуазена и прочих храмовников, изображенных сэром Вальтером Скоттом (между прочим, «вольным каменщиком» высоких степеней посвящения) в «Айвенго» свирепыми ненавистниками иудеев, прикасающимися к «проклятым сынам Иуды» не иначе как мечом (по выражению Бомануара), готовыми сжечь на костре бедную иудейскую девушку Ревекку и т.д.

Понятно, что ни о какой вовлеченности подобных «пламенных антисемитов» в какую-либо «ересь жидовствующих» и речи быть не может. Надо думать, почтенный франкмасон, шотландец Вальтер Скотт хорошо знал, о чем он писал — а ведь именно в шотландском масонстве по сей день существуют «тамплиерские» градусы (степени)! А если прибавить к столь ярко выраженной и общеизвестной юдофобии тамплиеров то обстоятельство, что они весьма успешно конкурировали с иудеями в области банковского дела (как еще будет сказано ниже), то, возможно, историкам имело бы смысл поискать в «гнусном деле тамплиеров» (выражение Вольтера) «иудейский след». Ведь для устранения конкурентов существует множество способов. Известно, что в Испании главы тамошних иудейских общин (худерий) не считали для себя зазорным обращаться в католическую инквизицию с просьбой «заняться» не только «христианскими» еретиками, но и иудеями, замеченными раввинатом в отклонениях от чистоты иудейской веры. Да и осуждение Иисуса Христа на распятие было, если верить евангельской традиции, осуществлено по аналогичной схеме, чужими руками…

В нашу капиталистическую эпоху наибольшее восхищение вызывает, вероятно, именно финансово-банковская сторона деятельности тамплиеров, благодаря которой многие склонны считать их изобретателями современной банковской системы. Именно храмовники, по мнению многих, ввели в обращение все виды кредита, долговые расписки, чеки и векселя на предъявителя (имевшие до того хождение лишь среди иудеев).

В действительности рыцари Храма изобретателями банковской системы не были,однако созданная их орденом банковская система действительно достигла большого размаха. благодаря тому, что каждое командорство ордена Храма имело собственные филиалы («прецептории»). Скорее всего, это произошло во многом спонтанно.

С трудом верится, что «бедные рыцари Христа» изначально создавали банки исключительно с целью обогащения. Хотя они и не отказывались использовать их как средство получения прибыли, саму эту прибыль они расходовали, прежде всего на войну с сарацинами в Святой Земле (то есть крайне нерационально, с точки зрения любого финансиста — как тогдашнего, так и теперешнего).

Создание дорожной сети, охрана обозов, устройство складов и постоялых дворов со всей очевидностью доказывают, что не менее важной целью тамплиеров было развитие торговли, а торговля не может существовать без обменных операций между областями и без надежной защиты этих обменных операций.

Свобода передвижения и перевозки товаров очень быстро привели к такой форме торговли, при которой обойтись без денег оказалось уже невозможно.

Мы ни в коем случае не должны забывать, что в эпоху Крестовых походов в большинстве стран тогдашнего мира (кроме, разве что, Китая — если верить «Книге» Марко Поло) имели хождение не бумажные банкноты, а золотые, серебряные или медные монеты, которые, в силу своей тяжести, требовали для перевозки особых транспортных средств, а именно обозов из вьючных животных, подверженных всем случайностям и опасностям дороги. К тому же они представляли собой лакомую приманку для грабителей.

Чтобы уменьшить финансовый риск, тамплиеры ввели в своих владениях так называемые заемные письма, хотя не следует думать, будто рыцари Храма были их изобретателями. Еще до тамплиеров заемные письма были введены в обиход ломбардскими и венецианскими ростовщиками и банкирами (отличить которых друг от друга тогда было, пожалуй, не менее просто, чем сегодня).

(Конец первой части. Продолжение следует)

РАДИО «ТАМПЛИЕР»/ТАМПЛИЕРЫ МОСКВЫ

http://www.osmth.moscow/radio-tamplier/