Причин, крайне негативно сказавшихся на подготовке Российской империи к Великой (Второй Отечественной, Первой мировой) войне, было немало. Но главными, безусловно, являлись последствия Русско-японской войны 1904-1905 гг. и революции 1905-1907 гг.

Как указывает современный российский историк Сергей Владимирович Фомин в своем фундаментальном исследовании «Григорий Распутин: расследование. «Судья же мне Господь!», в годы первой «русской» революции «фабриканты, рыбопромышленники, владельцы торговых домов, лесопромышленники, хлеботорговцы, золотопромышленники, помещики — все…финансировали самые крайние революционные партии. Доставалось и эсерам, и меньшевикам, и большевикам». О денежной помощи «из несгораемых стальных касс королей нефти Гукасова, Манташева, Зубалова, Кокорева, Ротшильда, Нобеля (учредителя Нобелевской премии — В.А.) и многих других миллионеров» вспоминал известный большевик Сергей Яковлевич Аллилуев (тесть  Иосифа Виссарионовича Сталина). О ежемесячных поборах (или сборах — как кому угодно) в пользу революционных партий в суммах «от 5 до 25 рублей», поступавших от адвокатов, инженеров, врачей, директоров банков и чиновников государственных учреждений», писал Леонид Борисович Красин, знаменитый большевик, удостоившийся от красного барда Владимира Владимировича Маяковского панегирического двустишия «Едет Красин, / Сед и прекрасен» — специалист по «эксам» («экспроприациям») и ликвидациям (некоторые историки связывают его с весьма странным «самоубийством» фабриканта-старовера Саввы Ивановича Морозова, усердно поддерживавшего большевиков финансами и иными способами, но потом, как видно, заартачившегося, ушедшего в мир иной с дыркой от пули в виске и сложенными на животе руками и похороненного своими единоверцами на старообрядческом кладбище, чего бы они никогда не сделали с самоубийцей: любопытно, что рядом с телом «застрелившегося» Морозова была найдена записка следующего содержания: «ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ- КРАСИН»). А «демон революции» Лев Давидович Троцкий выражался совершенно недвусмысленно: «До конституционного манифеста 1905 года революционное движение финансировалось главным образом либеральной буржуазией и радикальной интеллигенцией. Это относится также к большевикам, на которых либеральная интеллигенция глядела тогда лишь как на более смелых революционеров».

Впрочем, самыми смелыми по тем временам, как с полным на то основанием пишет С.В. Фомин, «были эсеры («социалисты-революционеры» — В.А.), в руководстве которых заправлял, в частности, племянник Петра Аркадьевича Столыпина (как-никак, премьер-министра Российской империи и «главного душителя революции», едва не павшего жертвой покалечившей детей премьера и много кого еще эсеровской бомбы в ходе прогремевшего на всю Россию покушения на Аптекарском острове! — В.А.) Алексей Михайлович Устинов (начавший свою революционную «карьеру» как эсер-боевик и конспиратор, а впоследствии совершивший «закономерную эволюцию» до «пламенного большевика» и советского «разведчика»), и анархисты, партию которых украшал своим присутствием, между прочим, князь Хилков». Да о чем говорить, если издание большевицкой газеты «Искра» и II съезд РСДРП финансировала супруга сенатора Калмыкова (!), а большевицкая газета «Правда», начавшая выходить в 1912 году (и, кажется, продолжающая выходить, под эгидой КПРФ, до сих пор), печаталась в типографии, арендуемой у…черносотенной газеты «Земщина»!

Русское общество, в том числе и армия, отошло от этих потрясений не сразу. Только с 1909 г. начало восстанавливаться полномасштабное финансирование армии и флота – единственных союзников России, по крылатому выражению Царя-Миротворца Александра III. Армейские круги были убеждены в неизбежности большой войны в Европе, но после окончания Русско-японской войны армия никак не могла выйти на уровень боеспособности довоенного периода.

Так, барон Карл Густав Эмиль Маннергейм, принявший после окончания командировки с разведывательными целями в Азию 13-й Владимирский уланский полк, стоявший под Варшавой, был, по собственным воспоминаниям, просто потрясен тем, что из Русско-японской войны практически не было извлечено никаких уроков.

Генерал Юрий Никифорович Данилов, состоявший с 1908 г. в должности Генерал-квартирмейстера Генерального Штаба и прекрасно знавший состояние русской армии в тот период, писал в своих мемуарах: «Я не могу охарактеризовать иначе период времени с 1906 по 1910 год включительно, а может быть, даже и более продолжительный, как назвав его периодом полной военной безпомощности».

С 1908 г. усиливается внимание к положению дел в армии со стороны некоторых членов Государственной Думы – в частности, со стороны лидера партии октябристов («Союза 17 октября») Александра Ивановича Гучкова, ветерана англо-бурской войны, сражавшегося в ней – как было естественно для всякого нормального (даже склонного симпатизировать «демократическим» порядкам!) русского человека – против англичан.

В своей автобиографической книге «Путь русского офицера» генерал Антон Иванович Деникин позднее писал:

«По инициативе А.И. Гучкова и генерала Василия Гурко образовался военный кружок из ряда лиц, занимавших ответственные должности по военному ведомству, который вошел в контакт с умеренными представителями Комиссии (Государственной Думы – В.А.) по Государственной обороне. Многие участники кружка, как ген. Гурко, полковники Лукомский, Данилов и другие, играли впоследствии большую роль в Первой Мировой войне. Все эти лица не имели никаких политических целей, хотя за ними и утвердилась шутливая кличка «младотурок».

Оставим на совести уважаемого Антона Ивановича утверждение, что участники кружка «не имели никаких политических целей» и занимались исключительно самообразованием и изучением военной истории. Если бы это было действительно так – тогда совершенно необъяснимы тот интерес и та поддержка, которые оказывал военным кружкам столь опытный политический интриган и тайный республиканец, как А.И. Гучков.

Не случайно не кто иной, как сам начальник охраны Царской Семьи генерал Александр Иванович Спиридович в своих воспоминаниях «Великая война и февральская революция» охарактеризовал Гучкова не просто политическим интриганом, а «величайшим из политических интриганов», подробно описав в своих мемуарах неблаговидную роль «русского бура». Да и само прозвище «младотурки», примененное в отношении кружка, в составе которого было немало военнослужащих, обязанных Государю присягой, являлось в то время отнюдь не шутливым, а весьма многозначительным. Ведь «младотурками» именовали турецких масонов-заговорщиков (в первую очередь — высокопоставленных военных), совершивших в 1908 году государственный переворот в Османской империи и низведших власть султана — некогда всесильного «повелителя правоверных» и «защитника веры» — к чисто декоративным «представительским» функциям. Главным советником «младотурок» и, так сказать, «организатором побед» младотурецких революционеров был, между прочим, «видный марксист», руководящий член первого Петросовета (вместе с тт. Львом Давидовичем Троцким-Бронштейном и Хрусталевым-Носарем /1/) Александр Израилевич Парвус (Гельфанд) з связующее звено межу юольшевицкой «партией нового типа» и германской разведкой.

Среди военных моряков организатором и председателем аналогичного «гучковско-гурковскому» военно-морского кружка был молодой капитан 2-го ранга, успевший, вопреки своему возрасту, уже снискать немалую известность как талантливый гидролог и специалист по минным заграждениям – Александр Васильевич Колчак, впоследствии адмирал, командующий Черноморским флотом, а в период Гражданской войны – Верховный правитель России и вождь Белого движения, которому формально подчинялись и А.И. Деникин, и Евгений Карлович Миллер, и Николай Николаевич Юденич.

В правых монархических кругах не без основания утверждали, что А.И. Гучков (чья дочь, завершив «закономерную эволюцию» отца, уже в эмиграции стала большевицким агентом) проявляет повышенное внимание к армии по политическим соображениям. Именно А.И. Гучков, будучи председателем Комиссии по обороне Государственной Думы, предложил генералу Василий Иосифович Гурко (Ромейко-Гурко) собрать группу офицеров Российской Императорской армии для обсуждения вопросов военной реформы. Осторожный Гурко предварительно заручился на то согласием тогдашнего военного министра генерала Александра Федоровича Редигера.

В круг приглашенных на частную квартиру генерала Гурко входило, в разное время, 10-12 офицеров. Именно этот кружок Нина Николаевна Берберова, на основании сведений, содержавшихся в статье Мануила Сергеевича Маргулиеса «Масонство в России за последние 25 лет», обозначила в своем исследовании «Люди и ложи» как «военную ложу». Об этом же писал и русский историк-эмигрант Виктор Сергеевич Кобылин в своем исследовании «Император Николай II и генерал Алексеев», расширенные и дополненные варианты которого впоследствии увидели свет под названиями, соответственно, «Император Николай II и заговор генералов» и «Анатомия измены».

К началу ХХ века практически все русское «образованное общество» (кроме разве что «крайне правых», да и то, вероятно, не всех) оказалось буквально оплетенным паутиной организаций «вольных каменщиков» разного толка. Так, по некоторым данным, в описываемое время в Нижнем Новгороде существовала ложа неприкрыто сатанистского толка под многозначительным названием «Круги Бафомета», которую, в ходе своего визита в Россию, посещал даже всемирно известный британский оккультист Алистер Кроули («брат Пердурабо»), основатель «Ордена Восточного Храма» («Ордо Темпли Ориентис»), оставивший в своих воспоминаниях об этом путешествии многозначительную запись:

«Кто не бывал в Нижнем Новгороде, тот, можно сказать, не бывал в России».

По мнению современных историков, придерживающихся «конспирологических» взглядов — например, известного отечественного исследователя масонства и военного публициста Владимира Анатольевича Ткаченко-Гильдебрандта — в действовавшем на территории Российской империи масонском ордене египетского обряда «Мемфис Мицраим» состояли, в частности, князь Страгородский (будущий местоблюститель Патриаршего престола при большевиках митрополит Сергий, он же — «Тау Офам», получивший свой масонский диплом от самого «Лиммуд-Знсофа», то есть «Викария Бесконечного», как именуют каббалисты своего «бога», а попросту говоря — от «антипапы» люциферианского масонства Альберта Пайка), князь Сергей Владимирович Симанский (он же — «Тау Пруникос» — будущий Патриарх Московский и всея Руси Алексий I), бывший народоволец Лев Александрович Тихомиров (ставший на склоне лет православным монархистом — идеологом Самодержавия — и получивший в ордене имя «Тау Ремуш» — возможно, анаграмма слова «Шумер»), известный своим амбивалентным отношением к иудеям и иудаизму писатель и журналист-«нововременец» Василий Васильевич Розанов, будущий митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Борис Дорофеевич) Ярушевич («Тау Гильгамеш») и даже (кто бы мог подумать!) Обер-Прокурор Святейшего Синода Константин Петрович Победоносцев («Тау Ка»), а также… дядя Государя Николая II Великий Князь Сергей Александрович (супруг Священномученицы Великой Княгини Елизаветы Федоровны — сестры Царицы-Мученицы Александры Федоровны — убитый впоследствии в Москве бомбой террориста-эсера Ивана Платоновича Каляева)! Однако «гучковско-гурковский кружок» представлял собой нечто принципиально иное…

Среди членов «Петербургской военной ложи», прежде всего, следует выделить прозванного «дедушкой русской армии» генерала Михаила Васильевича Алексеева, занимавшего в описываемое время должность 2-го генерал-квартирмейстера в Главном Управлении Генерального Штаба, а позднее, соответственно, начальника Штаба Верховного Главнокомандующего во время Великой Отечественной (I мировой) войны.

Именно генерал Алексеев являлся одним из организаторов заговора, в результате которого в конце февраля-начале марта 1917 г. у Государя Николая Александровича было вырвано не предусмотренное законами Российской империи отречение от престола. Именно генерал Алексеев был фактическим организатором и руководителем корниловского выступления в сентябре 1917 г. (вошедшего в советскую историографию под названием «Корниловского мятежа», хотя этот странный «мятеж» был спровоцирован масоном Александром Федоровичем Керенским и его кликой исключительно с целью окончательной дискредитации русского генералитета, офицерского корпуса и, в конечном счете – всей армии!).

Именно генерал Алексеев сформировал в январе 1918 г. первую регулярную белую армию (Добровольческую армию). Среди других членов петербургской «военной ложи» следует упомянуть также боевого генерала Александра Михайловича Крымова – также активного участника корниловского выступления осенью 1917 г., покончившего с собой (или, по другим сведениям, убитого или добитого после неудачной попытки застрелиться) перед лицом провала спровоцированного Львовым и Керенским выступления. Входили в ложу также генералы Алексей Андреевич Поливанов, Александр Захарьевич Мышлаевский, Николай Николаевич Янушкевич, офицеры Генерального Штаба Дмитрий Владимирович Филатьев, Александр Сергеевич Лукомский, а из молодых перспективных офицеров-членов «военной ложи» — полковник А.И. Деникин и капитан 2-го ранга А.В. Колчак.

В собраниях петербургских «младотурок» принимали участие не только военные, но и штатские лица – ближайшие сподвижники А.И. Гучкова по «Союзу 17-го октября» — депутаты Государственной Думы IV созыва Никанор Васильевич Савич, Павел Николаевич Крупенский, граф Владимир Алексеевич Бобринский. В воспоминаниях и трудах многих авторов, посвященных «Петербургской военной ложе», содержится немало противоречивых сведений о ее численности и составе. Однако все непосредственные участники событий и наиболее информированные исследователи сходятся в том, что основу кружка составляли 10-12 человек, наиболее активных членов.

Представляется необходимым подчеркнуть еще раз, что тесное сотрудничество с А.И. Гучковым для кадрового военного могло иметь прежде всего политический, а вовсе не военно-научный или образовательный характер (чему боевые офицеры могли научиться у волонтера, очень скоро подстреленного британцами в трансваальском «буше» и прибывшего долечиваться в Россию?). Именно в таком, политическом, контексте это сотрудничество и воспринималось официальными должностными лицами Российской Империи. Так, например, премьер-министр П.А. Столыпин категорически отказался удовлетворить просьбу генерала Павла Григорьевича Курлова о назначении В.И. Гурко на пост начальника штаба Корпуса жандармов именно вследствие близких отношений Гурко с А.И. Гучковым, о чем пишет современный российский историк Олег Рудольфович Айрапетов в своем исследовании «Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию» (М. 2003, с. 9-10).

Несмотря на то, что вопрос о существовании «Петербургской военной ложи» именно как РЕГУЛЯРНОЙ масонской тайной организации все еще однозначно не решен, не подлежит сомнению одно: именно в момент создания «младотурецкого кружка» были установлены и стали укрепляться теснейшие отношения между Гучковым и группой наиболее талантливых и перспективных генералов и офицеров Императорской армии.

Впоследствии, в годы Гражданской войны 1917-1922 гг., многие из них подняли оружие против большевизма, кровью или страданиями в эмиграции частично искупив свою вину перед Исторической Россией. Но России от этого было не легче.

Крайне интересным и важным представляется анализ социального состава и послужных списков петербургских «младотурок». Российский министр иностранных дел Сергей Дмитриевич Сазонов в своих «Воспоминаниях» охарактеризовал генерала А.А. Поливанова – одного из наиболее приближенного к Гучкову «младотурок» — в следующих выражениях:

«Знающий себе цену и честолюбивый, он с нетерпением ожидал благоприятной минуты, чтобы выдвинуться на первый план и занять подобавшее ему место. По убеждениям своим он принадлежал к либеральным партиям». Данный психологический портрет петербургского «младотурка» (после октябрьского переворота 1917 г. перешедшего на службу к большевикам) следует признать весьма типичным и в отношении остальных участников «военной ложи».

В очень похожих выражениях эмигрантским военным историком Дмитрием Леховичем в его книгах «Белые против красных» и «Деникин» были охарактеризованы политические взгляды другого активного члена «младотурецкого» кружка – полковника А.И. Деникина: «Для офицера того (царского – В.А.) времени Антон Иванович, несомненно, был человеком с левым уклоном».

При этом Дмитрий Лехович счел необходимым подчеркнуть, что «политические взгляды Деникина сложились в его академические годы в Петербурге (то есть – именно в период его учебы в петербургской Николаевской Академии Генерального Штаба и попутных работ в «военной ложе» — В.А.). Да и сам генерал Деникин на склоне лет, в своем упомянутом выше «Пути русского офицера» признавался: «Я принял русский либерализм в его идеологической сущности, без какого-либо партийного догматизма… Это мировоззрение я донес нерушимо до революции 1917 года, не принимая активного участия в политике и отдавая все свои силы на труд армии».

Помимо либеральных политических взглядов, участников «младотурецкого» кружка были объединяла общность происхождения и воспитания. За редкими исключениями, они не являлись отпрысками русских аристократических фамилий, а происходили из служилого дворянства и из разночинных, демократических слоев общества – «третьего сословия». Так, например, сам А.И. Гучков происходил из семьи потомственных старообрядцев (как правило, традиционно оппозиционных «никонианским» царям из Дома Романовых – достаточно указать на пример плохо кончившего «банкира большевиков» — Саввы Морозова). Генерал М.В. Алексеев (как, впрочем, и верный слуга Российского Императорского Престола — генерал Николай Иудович Иванов, будущий командующий белой монархической Южной армией) был выходцем из кантонистов. Генерал А.И. Деникин – сыном офицера, выслужившегося из крепостных крестьян Саратовской губернии, и т.д.

Большинство военных-«младотурок» принадлежало к числу выпускников Николаевской Академии Генерального Штаба (окрещенных «черным войском»), презирало всех, кто «академиев не кончал» (в том числе даже Государя Императора!), проходило службу не в гвардейских, а в армейских частях и в Генеральном Штабе.

Единственными исключениями являлись сам В.И. Гурко, отпрыск древнего дворянского рода Ромейко-Гурко, а также тесно связанные с «военной ложей» военный историк-«остзеец» барон Корф, командир лейб-гвардии Финляндского полка полковник (и активный франкмасон) Владимир Владимирович Теплов, а также близкий «военной ложе» по духу и воззрениям генерал-оккультист Алексей Алексеевич Брусилов (также завершивший свою карьеру службой у большевиков). Всем интересующимся оккультными увлечениями генерала А.А. Брусилова рекомендуем ознакомиться с книгой Германа Сергеевича Чувардина «Старая Гвардия» (Орел, 2002 г.).

И, наконец, всех их объединяли непомерные честолюбие и амбициозность. Упоминавшийся нами выше жандармский генерал А.И. Спиридович, по долгу службы прекрасно осведомленный о настроениях военных кругов вообще и их верхушки – в частности, позже писал:

«…большей частью, чины Генерального штаба были настроены либерально. Они симпатизировали Государственной думе, считали необходимым введение конституции. В их глазах Государь был лишь полковником, не окончившим Академию Генерального штаба и потому непригодным быть Верховным главнокомандующим».

Sapienti sat…

ПРИМЕЧАНИЕ

/1/ Георгий Степанович Носарь был известен также как Петр Алексеевич Хрусталев.