Об истории военно-монашеских (духовно-рыцарских) орденов и, в частности, ордена святого Иоанна Иерусалимского, существует к настоящему времени столь обширная литература на всех языках — латинском, французском, немецком, испанском, итальянском, португальском, польском, венгерском и русском), что, казалось бы, все и обо всех аспектах его истории и существования в настоящее время сказано все до мельчайших подробностей. Тем не менее, определенная часть наших современников упорно сообщают о них заведомо ложные сведения, сбивая с толку своих современников и, прямо скажем, «наводя тень на ясный день».

Особенную известность стяжали себе в этом неблаговидном деле «птенец», выпавший из «дугинского гнезда» — Юрий Воробьевский, Олег Платонов и др. Однако и авторы, казалось бы, разумные и трезвые иногда почему-то начинают «дуть в ту же самую дуду», хотя их никак нельзя заподозрить в верхоглядстве и отсутствии фундаментальных знаний. Взять хотя бы серьезного человека,  уважаемого православного «конспиролога» и историософа, друга моей молодости и игумена Опричного братства Андрея Щедрина (публикующегося под псевдонимом «Николай Козлов». Вот что он позволил себе написать, на полном серьезе, к примеру, об Ордене госпитальеров (иоаннитов) в своей статье «Гиены войны» (Николай Козлов.Ритуальная война.):

«Мальтийский орден, первоначально называвшийся «Братство всадников госпиталя св. Иоанна Иерусалимского», или госпитальеры, создавался как военно-медицинская организация для проведения специальных медицинских или карантинных мероприятий в условиях охватившей Европу бактериологической войны»…(!?)

«К моменту вспышки эпидемии чумы, являвшейся грозным оружием средневековья, тем более доступным, касалось ли оно катапультирования трупов в осажденные города или тайного провоза чумных крыс, что для его получения достаточно было иметь доступ к захоронениям зачумленных, военно-медицинские учреждения иоаннитов уже охватывали всю Европу»…(!?)

«Начав с госпиталя для паломников в Иерусалиме, рыцари ордена за короткое время создали сеть опорных пунктов, включавших укрепленные замки, крепости, госпитали, богадельни, приюты, родильные и воспитательные дома, способные предоставить весь спектр военно-медицинских услуг от гинекологи и акушерства до перевозки и утилизации трупов»…(!?)

«Один из первых домов иоаннитов в Европе носил название «Орден милосердного боевого топора», ясно указывающее на преимущественно карательный характер карантинных мероприятий средневековья»…(???)

«Основной административной единицей орденской структуры являлось командорство или бальяж с замком, крепостью и входившими в его состав лечебно-карантинными учреждениями. Владельцы таких имений, родовых или орденских, носили титул бальи. Символом ордена являлся белый балахон, или халат, носившийся поверх обычной одежды»…(???)

«Распространение чумы по Европе удивительным образом повторяло миграционный путь еврейских общин, изгоняемых из мест своего проживания, с некоторым опозданием по времени…»

«Чтобы поверить в это, надо как бы собственными глазами увидеть картину странного переселения толпы изгоняемых из страны обитания королевских банкиров и придворных поставщиков со всеми их торгово-экономическими агентами … чадами и домочадцами, …в сопровождении и под прикрытием карантинных отрядов монахов, вооруженных «милосердными» боевыми топорами и облаченных поверх панцирей и лат в белые врачебные халаты и с лицами, до неузнаваемости сокрытыми под хирургическими респираторными масками»…(???)

«Военно-медицинские разработки госпитальеров по генетической селекции и регулированию численности европейского населения, а, следовательно, использования недр и недвижимости, в ХХ веке унаследовал орден СС. На переднем плане тот же карантинный контроль вокруг тифозных лагерей военнопленных, те же медицинские опыты над заключенными, и те же белые халаты жрецов Ваала поверх черных эсэсовских мундиров…»(???)

При чтении подобных текстов (хотя бы и вышедших каким-то непостижимым для разума образом из-под пера вроде бы хорошо знакомого тебе, разумного человека) не остается ничего другого, как недоуменно развести руками. «Чи я дурный, чи вы дурны?» — как говорят наши соседи-малороссы.

Во-первых, братство (орден) святого Иоанна был учрежден не позднее 1040 года, под омофором православного патриарха Иерусалимского (хотя и на занятой мусульманами-сарацинами территории Святой земли), то есть, не в охваченной бактериологической войной Европе», а в Палестине. Причем первоначально не с медицинскими целями, а для предоставления паломникам крова и пищи («госпиталем» в тогдашнем лексиконе называлась не больница, а «странноприимница», или «странноприимный дом»). Медицинские функции госпитальерам-странноприимцам пришлось взять на себя много позднее, в связи с резким увеличением паломников в Палестину после освобождения святого града Иерусалима воинами Первого Крестового похода в 1099 году.

Во-вторых, никакого «доступа к захоронениям зачумленных» госпитальеры в Европе не имели, да и иметь не могли (общеизвестно, что трупы умерших от чумы не хоронили в земле, а сжигали, иногда вместе с домами). Чумных крыс никто «тайно» никуда не провозил — они сами пробирались в трюмы торговых кораблей, курсировавших между портами — так, например, чумные крысы проникли в XIV веке на борт генуэзских кораблей в гавани осажденной татарами крымской колонии Генуи — Кафы (Феодосии), распространив оттуда по всей Европе эпидемию чумы («Черную смерть») — но госпитальеры были тут совершенно ни при чем!

В-третьих, родильных домов и гинекологических клиник госпитальеры не содержали; «перевозкой и утилизацией трупов» иоанниты не занимались; для этого в каждом европейском городе имелись специальные похоронные команды могильщиков-«мортусов» (услуги которых оплачивались из городской казны).

В-четвертых, хотелось бы знать, почему «один из первых странноприимных домов госпитальеров в Европе» (Н.К.) носил название не ордена иоаннитов, а «ордена милосердного боевого топора»(нам, грешным, много лет занимающимся изучением монашеских и военно-монашеских орденов, название «ордена милосердного боевого топора» — увы! — ни разу не встречалось). Нем меньшее недоумение вызывает и утверждение о том, что «карантинные мероприятия» средневековья не служили охране здоровья не зараженных людей от инфекции при контакте с больными, а, оказывается, носили «преимущественно карательный характер»(?!).

В-пятых, боевой топор (пусть даже милосердный»!), «гизарма» (действительно напоминающая ухват или двузубые вилы, но предназначенная отнюдь не «для отлова инфицированных больных в карантинной зоне», а для стаскивания неприятельских всадников с коня на поле боя!) и рогатина (короткое, копье с плоским наконечником, используемое преимущественно при охоте на кабанов) — совершенно разные по виду, форме и предназначению виды холодного оружия. Трудно поверить, что кто-то в наше время может путать их между собой (в конце концов, если человек не ходит в музеи, не читает книг и не смотрит альбомов, то к его услугам всегда есть телевизор, Ди-Ви-Ди-плеер и киноэкран)!

Бальяж и командорство — «две большие разницы» (как говорят в Одессе). Бальяж (баллей, бальяжство) был крупнее, в него входило несколько командорств. Во главе бальяжа стоял, действительно, бальи (байлиф, бейлиф, байли, пилье, буквально «столп». «опора»), а во главе командорства — командор. Но он был не «владельцем», а орденским управителем подчиненной ему территориально-административной единицы. О родовых командорствах мы подробнее расскажем ниже.

Никаких белых балахонов госпитальеры-иоанниты поверх одежды (не «обычной», а форменной, предписанной орденским уставом!) никогда не носили. По уставу одежда (кафтан или ряса) госпитальеров была черного цвета. Поверх черного кафтана (рясы) иоанниты носили не белый, а черный плащ с белым крестом напротив сердца. Со временем, когда иоаннитам пришлось все активнее участвовать в вооруженной борьбе с мусульманами, они стали в военное время носить поверх доспехов красные кафтаны (впоследствии — полукафтанья) с белым крестом на груди (орденский плащ же оставался черного цвета, с белым крестом напротив сердца). А «символом ордена» святого Иоанна всегда был белый крест на красном поле (а не «белый балахон или халат»!).

Госпитальеры никогда не занимались конвоированием иудеев при переселении последних из страны в страну и потому не носили «хирургических респираторных масок». Кстати, никто зачумленных иудеев из одной страны в другую бы не выпустил (именно с целью недопущения распространения заразы и устраивались местными властями те самые «карантинные зоны», о которых пишет сам же Николай Козлов в своей статье)!

Рыцари ордена святого Иоанна никогда не занимались «генетической селекцией» и «регулированием численности европейского населения»(они и слов-то таких никогда не слыхали!)…Уф-ф-ф…Пожалуй, хватит…

Уважаемый читатель видит, с каким количеством абсолютно ни на чем не основанных сведений (или, говоря «по-новорусски» — «черного пиара»)приходится порой иметь дело. При этом для наиболее интересующей нас истории взаимоотношений ордена иоаннитов с Россией и русскими характерна особая разноголосица в плане понимания причин и следствий тех или иных событий, освещаемых под самыми различными углами зрения, что до сих пор вызывает у читателей недоумённые вопросы.

Хотя, в общих чертах, история ордена святого Иоанна Иерусалимского, надо полагать, сегодня всем известна (несмотря на «откровения» вроде процитированного выше), всё-таки, чтобы подойти к интересующей нас её русской странице, нам представляется необходимым кратко перечислить главные этапы его развития.

При основании — около 1040 года — благочестивыми итальянскими купцами из города Амальфи (подчиненного в описываемое время Православной Восточной Римской, или Византийской, империи) братства, преследовавшего поначалу чисто религиозно-филантропические цели, в Святом граде Иерусалиме был построен монастырь с часовней (капеллой) в честь святого Иоанна — Предтечи и Крестителя Господня — и при нем странноприимный дом (госпиталь) для паломников, прибывающих в Святую землю поклониться главнейшим святыням всего Христианского мира (тогда еще не расколотого Великой схизмой на Восточную — греко-православную, и Западную — римско-католическую церковь, ибо начало этой Схизме было положено лишь взаимным отлучением Папы Римского и Патриарха Константинопольского в 1054 году).

Египетские халифы-измаилиты из династии Фатимидов (являвшиеся «еретиками» с точки зрения господствующего — суннитского — толка ислама, которого придерживались претендовавшие на духовную и светскую власть над всем мусульманским миром багдадские халифы из династии Аббасидов, и потому позволявшие себе некоторые «послабления» и «вольности» в отношениях с иноверцами) не препятствовали (за исключением краткого периода правления безумного халифа Хакима) мирной и благотворительной деятельности содружества иерусалимских госпитальеров (или, по-русски — странноприимцев, или гостеприимцев, именуемых, по своему Небесному покровителю, также иоаннитами), которое стало быстро расти, крепнуть и через купцов и паломников (пилигримов) скоро установило прочные связи со всей Европой (хотя и преимущественно — с Западной).

Через 50 лет с небольшим, при осаде Иерусалима западными крестоносцами, именуемыми православными византийцами («греками») чаще всего «латинянами» (реже — «кельтами»), а мусульманскими («сарацинскими») хронистами — «франками», под предводительством герцога Нижней Лотарингии Готфрида Бульонского — освободителя Гроба Господня — в 1099 году, иоанниты-госпитальеры_ во главе со своим настоятелем (именовавшимся тогда еще не «магистром», как впоследствии, а «ректором») Геральдом (Герардом, Жераром), способствовали захвату города воинством Креста, так сказать, изнутри, и с этого времени, приобретя привилегии от вождей крестоносцев (в первую очередь — от королей Иерусалимских) постепенно начала выявляться способствовавшая превращению их в воинское братство духовно-рыцарская структура будущего ордена святого Иоанна, с высокой степенью организованности и строгой дисциплиной.

Рыцари (кавалеры) ордена иоаннитов данными Церкви обетами освобождались от семейных, имущественных и иных гражданских обязательств.

В 1113 году иоанниты получили благословение, признание и утверждение Папского престола именно как военно-монашеский орден, и первоначальная скромная благотворительная деятельность милосердного братства, хотя и продолжалась, но отступила на задний план перед чисто военной — направленной на защиту христиан и борьбу с неверными не только «мечом духовным», который есть Слово Божие, но и железным мечом.

Вынужденный, после разгрома войска короля Иерусалимского и его вассалов в 1187 г. мусульманами под Хаттином (Хиттином), покинуть Святой град Иерусалим, орден иоаннитов переселился в крепость Маргат, а оттуда — в библейский Аккарон (Птолемаиду, Сен-Жан д’Акр или Аккон), после падения этого последнего оплота рыцарей Креста в Святой Земле — на остров Кипр (именуясь в период пребывания там «кипрскими рыцарями», а оттуда — на остров Родос (получив название «родосских рыцарей»). Но все это время Орден продолжал именоваться Иерусалимским и именуется им по сей день (ибо Иерусалим всегда был и есть место не только его основания, но и всегдашнего упования и его идеальный центр).

В соответствии со сложившейся к тому времени тактической обстановкой Орден святого Иоанна Иерусалимского (правильнее, кстати, именовать его по-русски «Орденом рыцарей-странноприимцев Святого Иоанна, что в Иерусалиме» или «Орденом рыцарей Иерусалимского странноприимного дома (госпиталя)» — ибо эпитет «Иерусалимский» относится не к Небесному Покровителю и заступнику ордена — святому Иоанну, а к странноприимному дому, основанному в Иерусалиме; ведь никакого «Святого Иоанна Иерусалимского» Христианская традиция не знает) перешел к преимущественно морской войне с врагами Святого Креста, в которой достиг немалых успехов — как военных, так и экономических. Хотя и в «родосский» период иоаннитом довелось не раз скрестить мечи с кривыми саблями воинов Полумесяца и на суше — например, в 1386 году под Никополем в Болгарии, где турецкий султан Баязид (Баязет) Йылдырым («Молния») разгромил объединенное войско крестоносцев многих стран Европы во главе с королем Сигизмундом Венгерским, будущим Императором «Священной Римской Империи».

В 1522 году турки-османы (уже во второй раз за 100 лет) блокировали и осадили твердыню Ордена святого Иоанна на острове Родос. После геройского сопротивления «родосские рыцари» вынуждены были согласиться на почетную капитуляцию, с правом уйти с острова на своих кораблях, с оружием, знаменами и артиллерией. На 50 орденских галерах и других судах уплыли иоанниты в Италию, где вскоре получили от Императора «Священной Римской Империи» (являвшегося одновременно королем Испании и Неаполя) Карла V Габсбурга в ленное владение острова Мальтийского архипелага (Мальту, Гоццо и Комино), где они окончательно обосновались на очередные 200 с лишним лет.

Орден святого Иоанна, со своими навыками и традициями морской войны, оказался в самом центре Средиземного моря. Участвуя, с неизменным успехом, во множестве морских сражений (в том числе в знаменитой битве при Лепанто, или Навпактосе, в которой был «сломан хребет» османскому могуществу в Средиземноморье), иоанниты совершали частые набеги на африканское побережье во владения тунисских и алжирских корсаров, и помогал христианам в борьбе с маврами-(испанскими арабами) на Иберийском полуострове. Быстроходные корабли ордена святого Иоанна наводили страх на мореплавателей-магометан и спасли множество жизней христианских моряков и прибрежных жителей, страдавших от нападений «берберийских» («варварийских») корсаров. По месту своего нового пребывания иоанниты-госпитальеры стали именоваться «мальтийскими рыцарями» («рыцарями Мальты»), а их белый, восьмиугольный орденский крест — «мальтийским крестом».

В своих трудах современный отечественный историк, Приор Русского Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, к.и.н. профессор В.А. Захаров совершенно справедливо указывает на то, что к числу особо чтимых Святынь мальтийских рыцарей относились: Чудотворная икона Божией Матери Одигитрии Филермской («Мадонна Филермо»), украшенная золотым венцом с драгоценными каменьями, с нимбом в виде мальтийского креста, а также золотой ковчег-реликварий с десницей (правой рукой) Покровителя ордена — святого Иоанна Крестителя — и частицей древа от Животворящего Креста Господня.

Икона была, по преданию, написана самим святым евангелистом Лукой, перенесена в свое время в Константинополь, где пребывала во Влахернской церкви, вместе с другими святынями, после взятия Константинополя латинскими крестоносцами в 1204 году досталась рыцарям-иоаннитам. Упомянутый выше ковчег-реликварий был поднесен Великому магистру (главе) ордена святого Иоанна — Пьеру д’Обюссону — в 1480 году султаном турок-османов Баязетом (Баязидом), искавшим дружбы и союза с могущественными тогда Рыцарями Белого Креста. Святыню Баязет взял из главной константинопольской (стамбульской) мечети Айя София, в которую турки превратили Храм Святой Софии после захвата «агарянами» Константинополя в 1453 году, глее она пребывала нетронутой.

Эти Мальтийские Святыни стали впоследствии и святынями Русской Православной Церкви. 12 октября 1800 года, в правление Императора Павла Петровича — 72-го Великого Магистра Ордена Святого Иоанна — Святейший Синод установил празднование памяти «Перенесения в Гатчину части древа Креста Господня, десницы Иоанна Крестителя и иконы Божией Матери Филермской», что является неизменным и поныне (хотя в современной России, кажется, день 12/25 октября почти нигде не празднуется).

И здесь мы, наконец, вплотную подходим к русской, или российской, странице в истории ордена святого Иоанна, мимо которой невозможно пройти, отделываясь лишь несколькими дежурными, общими фразами. Многие и поныне не совсем ясно вникают в ход событий, а потому превратно представляют себе, что же именно произошло в короткий, продолжавшийся неполных пяти лет, промежуток времени с орденом иоаннитов, существовавшим ко времени его прихода в Россию уже более семи столетий.

Объяснения тому даются самые разные, более или менее обоснованные, но, несмотря на множество вышедших, в том числе и у нас в России, брошюр, статей и книг (среди которых есть не только опусы типа цитировавшихся нами выше «Гиен войны», но и серьезные исследования), большинство наших соотечественников, кажется, все еще склонно приписывать «мальтийский эпизод» прежде всего «чудачествам Императора Павла Петровича», сменившего игру в «солдатики» (гатчинский период) игрой в «мальтийских рыцарей» (петербургский период).

В действительности дело обстояло гораздо сложнее. Шла крупная политическая игра между революционно-разрушительными и консервативно-охранительными силами Европы. Одновременно затрагивался вопрос о том, кому владеть Мальтой — «ключом к Средиземному морю». Российская империя представляла собой в этой игре внушительную морскую и военную силу, одинаково опасную как для революционной Франции, так и для некоторых государств «старой», консервативной Европы (свидетельством тому — Итальянский поход командора Мальтийского ордена генералиссимуса Суворова и его неосуществленные намерения; Средиземноморская экспедиция командора Мальтийского ордена адмирала Ушакова, освобождение Ионических островов, русские десанты в Италии, посылка русских войск для личной охраны короля Неаполитанского и, наконец, обещание Императором Павлом русской военной помощи Мальте и выделенные Царем-рыцарем крупные денежные субсидии Мальтийскому ордену).

На грани наступающего XIX века перепутались в один общий клубок и международные отношения, и политические события, и личные интересы и увлечения, и, может быть, национальное родство главных действующих лиц.

Еще в 1618 году, при Великом Магистре иоаннитов Олофе де Виньянкуре, когда Мальтийский орден процветал во всех отношениях, получая колоссальные доходы от своих европейских владений, рыцарь-госпитальер князь Острожский (на Волыни, в Речи Посполитой, как именовалось тогдашнее объединенное Польско-Литовское государство, управлявшееся выборными королями), будучи бездетным, завещал ордену святого Иоанна Иерусалимского весь свой майорат.

В 1674 году Мальтийский орден, через своего представителя в Речи Посполитой — князя Любомирского — предъявил свои законные права на доходы с завещанных ей князем Острожским земель («Острожского приората»). Но зять умершего дарителя опротестовал завещание покойного и так называемое «острожское дело» тянулось около 100 лет. Только в 1780 году орден святого Иоанна получил, наконец, подтверждение своих законных прав и стал получать ежегодно «респонсии» в размере 120 000 польских злотых (гульденов).

Но всего через несколько лет, при «Третьем разделе Польши», вся Волынь отошла к Российской империи. К этому времени орден святого Иоанна стал терпеть большие финансовые затруднения, так как в 1792 году все владения и имущество иоаннитов (как, впрочем, и других духовных и духовно-рыцарских орденов) в революционной Франции было конфисковано, а самих рыцарей ордена госпитальеров стали травить и преследовать, как диких зверей, ловить, сажать в тюрьмы и безжалостно казнить.

Главные источники доходов ордена святого Иоанна были потеряны, и иоаннитам, бежавшим на Мальту, пришлось сократить пенсии до минимума. Поэтому потеря Острожских владений иоаннитов, отошедших к Российской империи, как и вообще потеря крайне светски и вольтерьянски настроенной Императрицы Екатерины II, и с русской-то Церковью не особенно церемонившейся, означало для Мальтийского ордена полный финансовый крах (или «дефолт», говоря по-«новорусски»).

И представитель ордена святого Иоанна в России граф Литта (итальянский дворянин из Милана по происхождению) получил от своего Великого Магистра Эммануэля де Роган-Полдю, предписание любой ценой урегулировать в пользу Мальтийского ордена «острожское дело», ибо на Мальте не на шутку опасались, что «православная» (а в действительности — религиозно индифферентная) Государыня, со своими советниками (также крайне «свободомыслящими») сможет запросто аннулировать претензии римско-католического военно-монашеского ордена на свои земли, отошедшие к России.

Умелый дипломат и царедворец, да к тому же адмирал, успевший отличиться под Андреевским флагом и награжденный за проявленную доблесть недавно учрежденным Императорским Военным Орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия, граф де Литта (родной брат которого был папским нунцием — то есть, послом Ватикана в Петербурге) пользовался доверием русской Императрицы, тем паче, что он начальствовал над отрядом русских военных кораблей в морских сражениях против турок (имея на то разрешение своего Гроссмейстера, поскольку это являлось продолжением борьбы с неверными, а, следовательно, исполнением одного из основных заветов ордена святого Иоанна).

(Фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, первый российский командор Мальтийского Ордена)

Дружественные дипломатические отношения Российской Империи с Мальтийским орденом установились еще во времена Петра Великого. Еще тогда, в 1698 году, посол Царя Петра на Мальте, Борис Петрович Шереметев, был удостоен звания почетного кавалера ордена святого Иоанна с вручением ему из рук Великого Магистра Переса де Роккафюля Мальтийского Креста с бриллиантами (см.  помещенную нами выше слева иллюстрацию). В дальнейшем, при Императрице Екатерине II, русские морские офицеры откомандировывались для практических плаваний на орденских кораблях, а также, по представлению Императрицы, через своих поверенных, морские офицеры ордена иоаннитов направлялись для прохождения службы на русском флоте.

(Великий Магистр иоаннитов Пинто де Фонсека)             (Император Павел I, 72-й Великий Магистр иоаннитов)

Что же касается наследника Российского Императорского Престола — Цесаревича Павла Петровича — то у него было свое, крайне уважительное, если не сказать благоговейное, отношение к Мальтийскому ордену. С детства воспитывавшийся вдали от развратного дворца своей венценосной матери, пришедшей власти через труп его Отца — подло убитого и оклеветанного в памяти современников и потомства Императора Петра III Федоровича (та же судьба была уготована и его благородному Сыну!), он, готовясь у будущему Царскому служению во благо Веры и Отечества, серьезно и добросовестно относился к своим обязанностям и, естественно, интересовался и мальтийскими делами.

Вступив в ноябре 1796 года на Прародительский Престол, Император Павел I сразу же разрешил наболевший вопрос, повинуясь своему душевному побуждению. Уже 15 января 1797 года был заключен договор между Российской Империей и Мальтийским орденом, подписанным, с орденской стороны, министром (посланником) ордена графом Литта, а с российской — Государственным Канцлером князем Безбородко и Вице-канцлером князем Куракиным.

Главным пунктом договора являлась статья, по которой русское Государственное Казначейство ежегодно выплачивало Мальтийскому ордену причитавшиеся тому доходы с острожских владений иоаннитов в сумме 300 000 золотых.

Одновременно Император и Самодержец Всероссийский Павел I сделал Гроссмейстеру Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского (впервые названного в грамотах «Державным» именно по настоянию Русского Императора, возвысившего тем самым Мальтийский орден, являвшийся в действительности отнюдь не суверенным государством, а ленником Неаполитанского короля — до уровня равноправной с Российской Империей стороны!) дружеское предложение — принять его самого, Императора, и четырех его сыновей в орден иоаннитов в качестве «почетных рыцарей» — «рыцарей чести и благочестия» (итал.: Cavalieri di onore e di devozione).

Принятие их, женатых православных христиан греческого обряда, означало для ордена святого Иоанна небывалый для того времени прецедент. Однако 300 000 гульденов, равные 100 000 золотых рублей, не могли не возыметь своего действия. К тому же в разных странах Европы (например, в Пруссии) еще с XVI века существовали некатолические ветви ордена иоаннитов, с существованием которых Великий Магистр и Капитул подчиненного римскому папе духовно-рыцарского католического ордена на Мальте так или иначе вынуждены были смириться.

Тем временем на Мальте скончался престарелый, 72-летний Гроссмейстер Эммануэль де Роган-Полдю, правивший орденом святого Иоанна свыше 26 лет. По свидетельству орденского приора, напутствовавшего умиравшего Великого Магистра, последний перед смертью прошептал:

«Я — последний Гроссмейстер, по крайней мере, славного и независимого ордена». Этим пророчеством приор был поражен и опечален, вспомнив, в то же время, другое, очень древнее, пророчество о том, что «орден потеряет Мальту, когда во главе его встанет Гроссмейстер из немцев».

В Конвенте (собрании кавалеров ордена святого Иоанна) на Мальте состояли рыцари различных «наций» («лангов» или «языков») — французского, итальянского, испанского, португальского и немецкого. Всего на острове числилось 332 рыцаря (кавалера), и, хотя большинство (200 против 132) составляли французы, они, вследствие революционных бурь на континенте, утратили свои былые силу и влияние. К тому же часть из них, возглавляемая командором Бо(с)редоном де Рансижатом, поддавшись французской революционной пропаганде, готовилась сыграть на Мальте роль «пятой колонны».

На выборах Великого Магистра из нескольких предложенных кандидатов самым молодым (в возрасте 52 лет), энергичным и опытным дипломатом (многолетним посланником Ордена при дворе Императора «Священной Римской Империи»), любимым не только орденскими рыцарями, но и туземным населением острова за общительный нрав и свободное владение местным мальтийским языком (смесью итальянского с арабским), оказался Комтур (Командор) Фердинанд барон (фрейгерр) фон Гомпеш — немец — который и был избран Гроссмейстером. Так впервые Главой Ордена Святого Иоанна Иерусалимского стал кавалер из немецкого «языка».

О магистре Гомпеше сложился целый рад легенд, существующих и поныне. По одной из них, он, якобы, являлся никем иным, как… знаменитым магом-оккультистом графом де Сен-Жерменом, обладавшим секретом вечной жизни современником древнеегипетских фараонов и самого Иисуса Христа. По другой легенде, избрание немца на пост главы Ордена Святого Иоанна Иерусалимского было, якобы, предвестием конца этого древнего и славного Ордена (и именно поэтому во всей долгой истории последнего его Великим магистром ни разу до Гомпеша не избирался немец).

Всего через несколько дней после избрания Гроссмейстером барон фон Гомпеш ратифицировал договор, заключенный посланником Мальтийского ордена графом Литта с Российской Империей и выполнил пожелание русского Царя. Кавалер Мальтийского ордена Рачиньский был командирован в Санкт-Петербург, где преподнес Императору и членам Императорской семьи почетные Мальтийские Кресты (формальной инвеституры, то есть церемонии принятия в полноправные члены Ордена — «профессы» — проведено не было, так как это предполагало бы принесение Императором Павлом и Его сыновьями — женатыми Православными Христианами — монашеских обетов послушания, целомудрия и нестяжания, причем в соответствии с уставом римско-католического военно-монашеского Ордена)!

Со своей стороны, польщенный Император Павел преподнес Великому Магистру и рыцарям богатые подарки. Было учреждено Великое Приорство Российское Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского. В Петербурге был открыт Инвалидный дом для кавалеров Ордена на Каменном Острове, под Капитул Ордена Святого Иоанна был отведен дворец графа Воронцова с «Мальтийской капеллой» (часовней) на Садовой улице.

27 ноября 1797 года в пышной обстановке Государь Император Павел Петрович был провозглашен Протектором (Покровителем, Заступником) Мальтийского ордена. Рыцари-иоанниты, от имени Гроссмейстера Фердинанда фон Гомпеша, официально поднесли ему титул Протектора. Император Павел I принял его весьма благосклонно и, через Своего Канцлера отблагодарил Гроссмейстера иоаннитов фон Гомпеша в самых лестных выражениях.

И надо же было так случиться, что курьер графа де Литта, тот же самый кавалер Рачиньский, направлявшийся на Мальту с донесениями к Гомпешу, попал в Италии в руки французских оккупантов. При осмотре его багажа французами все, до мельчайших подробностей, стало известно эмиссарам Бонапарта, а через них — французской Директории. Последняя, вполне логично, пришла к заключению, что при создавшихся отношениях, Мальта, рано или поздно, станет российским владением.

Этот «ключ к Средиземному морю» ни в коем случае, по мнению французских республиканцев, не должен был попасть в руки великой северной державы, а должен принадлежать Франции. И потому, при подготовки, экспедиции в Египет, Директория 12 апреля 1798 году дала Наполеону Бонапарту (официально именовавшемуся тогда еще «Наполеоне Буонапарте») секретный приказ:

«Генералу Восточной армии поручается занять остров Мальту».

Внезапное появление у берегов острова Мальты колоссального военно-транспортного флота Французской республики с 35-тысячной, предназначенной для захвата не только крошечного острова, а и всего громадного Египта, экспедиционной армией на борту было совершенной неожиданностью для мальтийского гарнизона и престарелых рыцарей, в значительном числе своем — пенсионеров (хотя, по иным сведениям, эмиссары сообщали Гомпешу о каких-то военно-морских приготовлениях французов). Как это ни печально, но «из песни слова не выкинешь» — в составе французской республиканской армады Мальте угрожали «Святой Захария» под командованием мальтийского рыцаря-ренегата Жюльена де Сен-Тропе и еще два орденских корабля, перешедшие на сторону безбожников-вольтерьянцев.

После коротких переговоров о снабжении эскадры пресной водой (в чем французам было отказано) Наполеон (согласно утверждениям некоторых авторов, якобы, выполнявший волю тайного Ордена тамплиеров, желавших уничтожения Ордена иоаннитов в отместку за то, что он, в свое время, присвоил себе земельные владения и имущество Ордена Храма, разгромленного папой римским и королем Франции в начале XIV века) обманным путем ввел корабли в гавань и двинул войска на штурм.

Часть кавалеров Мальтийского ордена (испанцев и французов) взбунтовалась или отказалась принять участие в сопротивлении агрессорам. Ситуация дополнительно осложнилась вследствие волнений среди местного населения, пострадавшего от французской бомбардировки Мальты.

Дело дошло даже до убийств рыцарей Ордена островитянами. Тем не менее, Мальта пала не без боя, а после вооруженного сопротивления, хотя и безнадежного, вследствие громадного неравенства сил и внутренних раздоров, доходивших в ряде случаев до прямой измены. Увидев безнадежность дальнейшего сопротивления, фон Гомпеш был вынужден подписать безоговорочную капитуляцию острова со всем имуществом Мальтийского Ордена.

Все ценности, накопленные Орденом иоаннитов в течение столетий, были захвачены французами и погружены на флагман французского флота — линейный корабль «Л’Орьян» («Восток»). Впоследствии они погибли, вместе с французским флотом, потопленные английским адмиралом лордом Нельсоном в водах Абукирской бухты у африканского побережья Египта.

Сам Фердинанд фон Гомпеш покинул разграбленную французами Мальту 18 июня 1797 года, отплыв на торговом корабле в Триест. Он взял с собой оставленные ему, за ненадобностью, французскими безбожниками Главные Святыни ордена госпитальеров — упомянутые нами выше священные реликвии (лишенные драгоценных украшений).

(Великий Магистр Мальтийского Ордена Фердинанд барон  фон Глмпеш)

Эти-то Мальтийские святыни Гомпеш из Триеста отправил в Петербург Протектору своего ордена — Императору Всероссийскому Павлу Петровичу, а сам отправился странствовать по Европе, пытаясь оправдаться в сыпавшихся на него со всех сторон обвинений в «глупейшей беспечности», «преступной халатности» и даже «измене» (что едва ли справедливо, в особенности последнее обвинение).

Барон фон Гомпеш везде сталкивался с неприязненным отношением, и лишь у своего земляка — Великого комтура (командора) немецких земель, барона Ринк цу Вальденштейна, нашел некоторое сочувствие. Ринк посоветовал фон Гомпешу оправдаться перед высшим Советом Ордена — Генеральным Капитулом — и, в любом случае, держаться России, как наиболее могущественной Христианской державы, от которой одной зависит сохранение и спасение Ордена Святого Иоанна. Но Великое Приорство Российское совершенно отвернулось от Фердинанда фон Гомпеша, утратив к нему всякое уважение, и 27 октября 1798 года предупредил все прочие приораты Ордена Святого Иоанна о необходимости избрать нового Гроссмейстера, наметив в качестве такового Державного Протектора ордена иоаннитов — Всероссийского Императора Павла I.

6 июля 1799 года Фердинанд фон Гомпеш письменно сообщил Императору «Священной Римской Империи» (фактически — Императору Австрии) о своем отречении, подробно изложив все предшествующие обстоятельства, и подчеркнув, что, ради восстановления ордена святого Иоанна в его прежних правах, он «жертвует своей персоной» и «добровольно слагает с себя сан, в который облачен» и «освобождает членов этого высокого Ордена» от всех обязанностей в отношении себя, как его «прежнего главы».  Кстати говоря, отречение Гомпеша было принято папским престолом лишь в 1802 году. Тем самым тогдашний папа римский Пий VII как бы «по умолчанию» признал незаконным Великое Магистерство Императора Павла I (1798-1801 гг.).  Но до этого было еще далеко.

(Два прижизненных портрета Великого Магистра странноприимцев Фердинанда фон Гомпеша)

Пока же можно было считать, что страстное желание Императора Павла Петровича наконец исполнилось. Мало того, что он стал законным главой ордена святого Иоанна, обязанности воинства которого, мистически сочетаясь, переходили на плечи русского Христолюбивого воинства, но и древнейшие Святыни рыцарей-иоаннитов, по воле Всевышнего перенеслись в Гатчину и стали Русскими Святынями.

Правда, новый Великий Магистр Мальтийского ордена, возможно, не в меру увлекся своей рыцарской мечтой. Наряду с католическим Великим Приорством Российским (в которое, впрочем, входили не только католики) было учреждено второе — Греко-Российское (для Православных).

Мальтийский Крест, войдя в государственный герб Российской Империи, стал превращаться из духовно-рыцарского и подчиненного римскому папе, в идеальный Российский Императорский орден всех степеней — вплоть до солдатского «донатского креста» за выслугу лет включительно…

(Император Павел I в облачении Великого Магистра Ордена святого Иоанна Иерусалимского)

Но подлое убийство Царя-рыцаря агентами Англии, давно зарившейся на Мальту, перехватившей ее у французов и не намеревавшейся возвращать России «ключ к Средиземному морю», прервало все мальтийские проекты и начинания Павла Петровича.

Александр I, вступив на Престол, восстановил в 1801 году все прежние российские Императорские ордена «во всей их силе и пространстве», не упомянув об Ордене Святого Иоанна Иерусалимского и удалив его знак из государственного герба Российской Империи, а титул его Гроссмейстера из Императорского титула (куда он был введен его Державным Отцом). Мальтийский орден прекратил свое существование в России в 1811 году, с избранием Великим Магистром уже не русского Царя, а итальянца-католика Жана-Батиста (Джованни-Баттиста, Джанбаттиста) Томмази (имя которого было, так сказать, «знаковым», означая. в переводе с итальянского языка на русский «Иоанн Креститель»), все орденское имущество отошло в российскую Государственную казну, дела были сданы, архив и орденские знаки потеряли наградное значение.

В Испании они в 1802 году превратились в королевский Орден Святого Иоанна Крестителя (Сан-Хуан); в Пруссии (в 1812 году) — в светский королевский Орден иоаннитов; в Великобритании (в 1830, а окончательно в 1888 году) — в королевский Орден Святого Иоанна (Джона); в Австрии (без уничтожения находившегося на ее территории Богемского Приорства ордена святого Иоанна Иерусалимского, по-прежнему подчиненному Великому Магистру и папскому престолу) — в династический Императорский (а в Венгрии — Королевский) Мальтийский орден. Раз уж подобным образом поступили «христианнейшие» католические потентаты, не следует удивляться тому, что и монархи Великобритании со временем возглавили свой собственный, протестантский, «Досточтимое (Достопочтеннейшее) Великое Приорство Ордена Иерусалимского Госпиталя Святого Иоанна (Джона)», именуемое кратко «Орденом Святого Иоанна (Джона)».

Знаки всех этих светских наградных орденов представляют собой очень красивые, гладкие белые Мальтийские Кресты с различными украшениями в углах креста, соответственно традициям и гербам перечисленных стран — бурбонские золотые лилии, прусские черные и золотые (в зависимости от степени) одноглавые орлы, золотые британские львы и единороги, золотые двуглавые габсбургские орлы.

Кому-кому, а уж Императорской России по праву принадлежит Мальтийский Крест -эмблема борьбы с неверными за освобождение христианских народов от ига неверных. На протяжении всего XIX века Христолюбивое русское воинство, под знаменами с этим девизом, обильно проливало свою кровь в борьбе с Полумесяцем.

(Выше слева: Великий Магистр Император Павел I возлагает на А.В. Суворова знаки Мальтийского Ордена)

А государства, оставившие в своих наградных системах унаследованные от древних иоаннитов Мальтийские кресты, зачастую ставили препоны этим благородным русским начинаниям, а порой и прямо вступали в союз с «неверными агарянами» против Православной России. Особенно сказанное относится к англичанам, покончившим с орденской Мальтой раз и навсегда. В 1800 году, после долгой блокады, изнуренный голодом французский гарнизон был вынужден сдать остров англичанам. С тех пор Мальта (хотя англичане и обязались возвратить ее Русскому Императору, как Протектору Ордена святого Иоанна Иерусалимского, по Амьенскому миру 1801 г.) надолго обратилась в колонию британской короны и важнейший стратегический пункт, надолго обеспечивший Британской Державе владычество над Средиземноморьем.

Думается, что русскому сердцу было бы куда ближе сохранение Мальтийского ордена и его знака — Мальтийского Креста, чем, например, введение в 1831 году в Капитул Российских Императорских Орденов польских орденов Святого Станислава или Белого орла, ничего общего по духу и традициям с русскими и Россией никогда не имевших. Возможно, это, на склоне лет, почувствовал и сам инициатор их введения в Капитул русских орденов — Государь Император Николай Павлович.

На одном из своих последних прижизненных портретов (1850 года), кисти художника Франца Крюгера, Николай I был изображен с чисто русскими орденами — Святого Георгия 4-й степени, а также Святого Владимира и Святой Анны 2-й степени на шее, при соответствующих орденских звездах. Орден Святого Станислава на Царском портрете отсутствует, зато его шею украшает третий орденский знак — Мальтийский Крест, при соответствующей орденской звезде (также в виде большого белого Мальтийского Креста, но без золотых лилий и других украшений по углам креста).

По-видимому, на шее у Императора Николая I не тот мальтийский почетный Крест рыцаря чести и благочестия, кавалером которого он стал еще при жизни своего Державного Отца — Императора Павла Петровича, а крест прусского Ордена иоаннитов, пожалованный Николаю I — Христолюбивому Царю-воину и Державному строителю, поднявшему меч в защиту угнетенных Православных Христиан Востока и Балкан — его тестем, королем Прусским Фридрихом-Вильгельмом III (Протектором прусских иоаннитов). Выбор Императором Николаем I (как впоследствии и Его сыном, наследником и преемником — Царем-Освободителем Александром II, также запечатленным на многих портретах с прусским иоаннитским крестом на шее) именно этого, а не какого-либо иного прусского ордена, которым он был награжден, представляется нам весьма знаменательным.

Здесь конец и Богу нашему слава!