Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

На протяжении всей человеческой истории эмблема «мёртвой головы» («череп и кости») использовалась во многих армиях — в частности, в британских, французских, финских, болгарских, венгерских, австрийских, итальянских и польских войсках, преимущественно в кавалерии, авиации, огнемётных, штурмовых и танковых частях, в частях особого назначения армии США и т.д. В германских государствах Пруссии и Брауншвейге издавна существовали конные и пешие части с эмблемами в виде черепа и костей на головных уборах. С середины XVIII века символика «смерти-бессмертия» стала особенно популярной в армиях стран Западной Европы. Романтическая мода того времени диктует армии необходимость добавлять к привычной символике и военным атрибутам еще и череп над скрещёнными костями в сочетании с чёрным, красным и белым цветами отделки мундиров.

Первыми подобную «зловещую» (по мнению многих) форму при короле Фридрихе II Великом в середине XVIII века надели прусские «гусары с мертвой головой» (Totеnkopfhusaren). Хотя на счёт эпитета «зловещий» применительно к чёрной военной форме, как раз нам, русским людям (или, по крайней мере, тем из нас, кто еще не утратил историческую память!), есть что возразить! Чёрный – цвет литургического облачения православных священнослужителей на Пасху Страстей Христовых.

Что же касается прусских «гусар с мертвой головой», то их форма состояла из чёрных чикчир, доломана и ментика и чёрной же шапки-мирлитона (Fluegelmuetze) с серебряными черепом и костями, символизировавшими мистическое единство войны и смерти на поле битвы. Впоследствии в Пруссии же появился 2-й гусарский полк, чины которого носили форму со сходной символикой — полк «гусар смерти» (Todeshusaren), символикой которых стала не просто «мёртвая голова», а «сама Смерть в образе лежащего скелета с песочными часами и косой». Столь изощренная «символика смерти» явилась тогда в европейских армиях впервые.

Примерно в то же время символика «смерти-бессмертия» появилась в британской королевской армии, а именно – в 17-м уланском полку, в память о генерале Вольфе, убитом в войне с французами в Квебеке в 1759 году. В 1855 году, после самоубийственной атаки британской легкоконной бригады в Крыму под Балаклавой, истреблённой почти поголовно огнём русской пехоты и артиллерии (и потому именуемой в британских военных анналах «атакой в долине Смерти»), эмблема «мёртвой головы» получила дополнительное звучание. Череп и кости были наложены на скрещенные уланские пики, опирающиеся на ленту с надписью «OR GLORY» — то есть «(СМЕРТЬ) ИЛИ СЛАВА» (через некоторое время пики были с эмблемы удалены, но череп и кости остались). После слияния 17-го полка с 21-м уланским в 1922 году эмблема сохранилась прежней. В 1993 году 17-й/21-й уланский полк был слит с 16-м/5-м Собственным Ее Величества Королевы уланским полком в Королевский Ее Величества Королевы уланский полк. Символика «смерти-бессмертия» сохранилась в полку по сей день (см. фотографию, помещенную нами в настоящей миниатюрe).

В период Сербско-турецкой войны 1876 года русско-черногорский «Легион Смерти» под командованием поручика Кириллова сражался под чёрным знаменем с белым черепом и костями. С тех пор это «Знамя смерти» использовали сербские партизаны-четники, в том числе в годы Второй мировой войны и междоусобных войн, бушевавших на территории бывшей СФРЮ в конце 90-х годов ХХ века.

Боровшийся против французских захватчиков вплоть до битвы при Ватерлоо в 1815 году «Чёрный легион» герцога Брауншвейгского имел в качестве эмблемы опять-таки «Адамову голову» (от которой и ведёт свое происхождение упоминавшийся выше череп с костями «брауншвейгского типа»). «Мёртвая голова» была эмблемой «гусар смерти» (houssards de la mort) французских эмигрантов-роялистов, боровшихся против революционного режима, в том числе в рядах российских войск, что, несомненно, повлияло, например, и на символику русского 5-го гусарского Александрийского полка («чёрных» или «бессмертных» гусар, как их называли). Но и во французской республиканской армии также имелись свои «черные гусары», «гусары смерти» или «гусары свободы», с эмблемой «мертвой головы».

В Русской Императорской армии символика «смерти-бессмертия» была впервые засвидетельствована в начале Отечественной войны 1812 года в одном из конных полков Петербургского ополчения, называвшемся «Смертоносным» или «Бессмертным» полком. На головных уборах чинов этой ополченческой военной части крепился серебряный череп над скрещенными костями. И опять-таки, как следует из самого названия полка, необходимо рассматривать эту символику (во всяком случае, применительно к русским войскам) не столько как символику смерти, сколько как символику бессмертия.

В ходе Освободительных заграничных походов 1813-1814 годов русским воинам приходилось сражаться против войск императора французов Наполеона I Бонапарта бок о бок с пруссаками. Именно начиная с этого времени и один из регулярных полков русской кавалерии – 5-й Александрийский гусарский – начал использовать, хотя поначалу и неофициально, символику «смерти-бессмертия». Известен эпизод, когда прусский военачальник Гебгард-Леберехт фон Блюхер (по прозвищу «фельдмаршал Вперед»), перепутав в пороховом дыму сражения из-за сходства формы русских «чёрных» гусар-александрийцев с прусскими «чёрными» лейб-гусарами подъехал к «александрийцам» и приветствовал их, как «гусар смерти». На это командир «александрийцев» князь Мадатов ответил фельдмаршалу Блюхеру, что они – не «гусары смерти», а «бессмертные гусары».

С тех пор «череп и кости» использовались «александрийцами» везде, где только было возможно – вплоть до посуды в Офицерском собрании и фонарей в виде черепов на нем же. Впрочем, официально герб на головных уборах в виде черепа и костей был установлен для «александрийцев» Государем Императором Николаем II лишь в начале ХХ века. Лишь начиная с этого момента череп и кости украшали меховые шапки и нагрудные полковые знаки «александрийцев» на «законных» основаниях. 1-й эскадрон Ея Величества 5-го гусарского Александрийского полка имел значок «весь чёрный с серебряной Адамовой головой (полковой эмблемой), с рамкой из серебряного гусарского галуна»; 2-й эскадрон – значок «весь чёрный, с серебряной Адамовой головой». «Череп и кости» украшали также тульи фуражек чинов 4-го гусарского Мариупольского полка и черный значок 17-го Донского («Баклановского») казачьего полка. Характерно, что на этом вышитом руками православных монахинь «знамени генерала Бакланова», героя покорения Кавказа, череп и кости были обрамлены девизом, представляющим собой не что иное, как заключительные слова христианского Символа Веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь».

Именно такой смысл вкладывало в эмблему «мёртвой головы» Православное Христолюбивое Российское Воинство, так что правомерность использования «черепа и костей» в русской военной символике никого из тогдашних ревнителей Православия не смущало – в отличие от иных нынешних (в огромном большинстве своем при богоборческой советской власти в Бов церковь Божию не ходивших, лба не крестивших, а, возможно — к ужасу профессора Воланда! -, и в Бога-то не веривших!), всюду склонных усматривать происки вездесущих «детей вдовы», а, попросту говоря — масонов («вольных каменщиков»), якобы всегда и везде только и думавших, как бы навредить России. Несомненно, «мёртвая голова» встречается (как, впрочем, все мыслимые и немыслимые символы самых разных традиций, культов и религий) и в масонской символике тоже.

Правда, у масонов она чаще символизирует голову мифического зодчего Соломонова храма – Адонирама (Хирама Авия или Хирама Абифа) и «слово мастера» вольных каменщиков «мак бенак» (якобы означающее – на неизвестном языке! — «плоть отделилась от костей»). Однако сегодня вряд ли стоит «стричь всех масонов под одну гребенку» и густо мазать всех их только черной краской. Само по себе франкмасонство («вольное каменщичество») представляет собой настолько сложное идейное течение, возникшее, может быть, и не в библейские (как то утверждают многие масонские идеологи), но, во всяком случае, в достаточно «допотопные» времена из смеси языческого и (псевдо)христианского гностицизма, иудаизма, оккультизма, а частично и атеизма, что к нему просто невозможно подходить с единой меркой во все эпохи и во всех странах мира.

Во всяком случае, в XVII-XVIII веках франкмасонство скрывало свою подлинную цель – «демократизацию» всего мира, а по сути дела – уничтожение, под разными благовидными предлогами, традиционной христианской монархической государственности руками самих же христиан (впервые эта цель была вполне достигнута в ходе разразившейся в 1789 году Французской революции). Выступая (пусть больше на словах, чем на деле) за «улучшение нравов непросвещенного человечества», масонство часто привлекало в свои «ордены» (ложи) склонных к мистицизму видных представителей военной, политической, культурной, научной, музыкальной и философской элиты – не посвящая их при этом в тайны высших «градусов» (иначе: «степеней») масонской организации.

Можно по-разному относиться к масонству разных стран, народов и эпох, но фактом является то, что многие «масонские» (а точнее, воспринятые и «творчески переработанные» масонством) идеи, традиции и символы настолько прочно легли в основание современной европейской, и не только европейской, но и общемировой культуры и цивилизации, что стали ее неотъемлемой частью. Хотим мы того или не хотим, но если попытаться мысленно удалить из ее фундамента все те элементы, которые являются или кажутся кому-то «масонскими» или «заимствованными у масонов», то неминуемо рухнет все европейское здание. А ведь Россия – не остров в океане, а часть Европы (прежде всего!), и уж потом только – Азии (что бы ни думала по этому поводу «евразийская молодежь» в век нынешний и в век минувший)!

Такой она стала, по крайней мере, со времен превращения ее в Российскую Империю при Петре Великом (хотя уже Царь Иван Васильевич Грозный, по свидетельству английского посла Джерома Горсея, считал себя отнюдь не «азиатом», а «немцем»). Отнюдь не случайным, в свете вышеизложенного, представляется внешнее сходство знака высшего ордена Российской Империи — ордена Святого Андрея Первозванного – со знаком одноименного масонского ордена, сходство Государственного герба России – унаследованного от византийских Палеологов «двоеглавого орла» — с двуглавым орлом степени «рыцарь Кадош» так называемого «шотландского масонства», и многое другое.

Масонами были отнюдь не одни декабристы, а почти что все российские государственные деятели и полководцы, включая генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, фельдмаршала Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова и многих других видных деятелей отечественной истории. Естественно, многие символы, привычные им по общению в ложах, в том числе и «Адамова голова», естественно и гармонично переходили в русскую воинскую символику. Другое дело, что разными людьми в одни и те же символы нередко вкладывался совершенно различный смысл.

В период разразившейся 1 августа 1914 года Второй Отечественной войны особой популярностью эмблема «Адамовой головы» пользовалась в молодой, но уже прославившей себя многочисленными подвигами русской военной авиации. Было принято решение установить, в качестве дополнительной награды, или знака отличия, для авиаторов, сбивавших вражеские аэропланы, георгиевскую планку, на которой черепами со скрещенными костями отмечать число уничтоженных самолетов: золотыми черепами – десятки, серебряными черепами – единицы. Многие из подобных проектов воплотились в жизнь, сохранились подобные знаки, равно как и другие, в форме «мёртвой головы», наложенной на пропеллер боевого самолета.

После Февральского переворота 1917 года бездарная политика Временного правительства (отмена смертной казни за воинские преступления, отдания чести, чинопочитания, назначение на фронт комиссаров и прочие благоглупости) привела к тому, что русская армия, дотоле спаянная железной дисциплиной и верностью Государю Императору, стала «расползаться по всем швам, как гнилая ткань».

В безуспешных попытках избежать военной катастрофы Временным правительством начали создаваться «ударные части», «части смерти», «революционные батальоны» и даже «отряды добровольцев из увечных воинов» (для награждения которых летом 1917 года был даже учрежден особый знак в виде черепа с костями на чёрно-красной ленте!), призванные своим примером воодушевить остальные, менее стойкие войска, усердно разлагавшиеся (на немецкие денежки) красными агитаторами, и тем самым удержать фронт от распада.

Наибольшей известности среди них достигли, пожалуй, «Корниловский ударный отряд» (в ходе Гражданской войны выросший до размеров дивизии и послуживший костяком белой Добровольческой Армии – позднее «Вооруженных Сил Юга России») и «Женская боевая команда (позднее – Женский Батальон) Смерти» Марии Бочкарёвой, защищавшая от большевиков Зимний дворец в октябре 1917 года.

Но было сформировано и немало других аналогичных частей, не менее самоотверженно дравшихся за честь и славу исторической России на полях гражданской войны. В их символике – на погонах, фуражках, папахах, жетонах и нарукавных щитках, наградах, знаменах, перстнях и нагрудных знаках корниловцев, анненковцев, дроздовцев, бойцов Западной Добровольческой Армии генерала князя Авалова (Бермондта), отрядов атамана Булак-Балаховича и созданных на базе их кадров дружин Братства Зеленого Дуба, донских казаков-гундоровцев, Железной бригады Чехословацкого Корпуса, ударников генерала Гайды, Сибирской штурмовой бригады  им. полковника Пепеляева и многих других непременно присутствовала «мёртвая голова» — как символ смерти и воскресения, причем та же самая идея нередко выражалась и чёрно-белой цветовой «схимнической» гаммой военной формы белогвардейских частей.

Как бы подчёркивая этот свой «крестоносно-монашеский» характер, русские белые воины нередко использовали в своей символике белый православный или мальтийский «кавалерский» («рыцарский») крест, а марковцы даже носили на поясе чёрные чётки-лестовки – нисколько не опасаясь соседства Христианской символики с «черепом и костями»). И православные иереи служили молебны и благословляли их на правый бой, совершенно не смущаясь присутствием «зловещего символа».

А вот советские большевики в период Гражданской войны 1917-1922 годов в России вкладывали в символ «черепа и костей» действительно убийственно-зловещий смысл.

Любопытно, что боснийский гимназист-масон Гаврила (Габриэль) Принцип, чей провокационный выстрел в наследника австро-венгерского эрцгерцога Франца-Фердинанда фон Габсбурга д’Эсте 28 июня 1914 года в столице Боснии Сараево вызвал четырёхлетнюю мировую кровавую бойню и привел к крушению четырёх крупнейших империй – и, прежде всего – Российской – состоял в террористической организации «Чёрная рука», эмблемой которой также служили череп и кости.

По данным современного русского историка Николая Козлова (А.И. Щедрина), приведенным в его книге «Царская жертва» (с. 263), на одной из фотографий периода так называемой «первой русской революции», когда большевицкий лидер Я.М. Свердлов руководил на Урале формированиями красных боевиков, «на пряжке его ремня отчетливо виден знак черепа с двумя перекрещивающимися костями (см. фото выше). Такие же знаки видны на снимках и у некоторых других боевиков, об одном из которых, будущем участнике цареубийства Ермакове, известно, что он убил полицейского и отрезал у него голову»…

После выстрелов в В.И. Ульянова-Ленина осенью 1918 года (до сих пор неизвестно кем произведенных) большевицкая ЧК развязала невиданный по жестокости «красный террор» против всех патриотов России и просто честных русских людей…под знаком черепа с костями (сохранилась фотография демонстрации петроградских чекистов под лозунгом: «Смерть буржуазии и ее прихвостням, да здравствует красный террор!»).

Характерно, что белые сочетали в своей символике «череп и кости» с выражением готовности умереть, если надо, самим ради спасения родины (на украшенном «мёртвой головой» знамени «Царскосельского Батальона Смерти» так и было написано: «Лучше смерть, чем гибель Родины»), а нередко – и с ликом Христа Спасителя (как на знамени «Женского Батальона Смерти» Марии Бочкаревой).

В то же время на большевицких знаменах «мёртвая голова» всегда присутствовала в сочетании отнюдь не с заявлением о готовности красных УМЕРЕТЬ САМИМ (ну, если не за Родину, то хотя бы за пресловутую «мировую революцию»), а с непременными призывами УБИТЬ КОГО-ТО ДРУГОГО («мировую буржуазию», «врагов трудового народа», «контрреволюционеров», «прихвостней старого режима», «реакционное черносотенное духовенство» неважно кого – лишь бы кого-то убить…).

Здесь конец и Господу нашему слава!