Павлу Лилленурму

Сметая красные отряды,
В мечте лелея Петроград,
Мы шли, не ведая пощады,
Не зная окрика «назад»!

Б.С-ов.

Почему гражданские войны неизмеримо более жестоки и бесчеловечны, чем войны межгосударственные? Почему многие люди удивительно быстро превращаются в нелюдей, мучая и истребляя своих вчерашних соотечественников, единоверцев?
Войны между странами более прагматичны, — как войны за территории и ресурсы, в том числе и людские. В этих войнах идеологии играют вспомогательную роль, — для самооправдания агрессоров и вдохновения защитников. Гражданская же война — это по преимуществу война идей и ценностей: с одной стороны защитники вековечного жизненного уклада, с другой — ослеплённые идеологической манией («кипит наш разум возмущённый… наш разум — кратер раскалённый»), ради которой подлежит уничтожению существующий образ жизни вместе с его носителями («весь мир насилья мы разрушим до основанья…»). Революции заканчиваются хаосом и гражданской войной, а классовая война — это вид войны гражданской, поэтому Интернационал (с конца XIX века гимн коммунистов, социалистов и анархистов) формулирует алгоритм гражданской войны: указывает на исполнителя, описывает набор инструкций, порядок действий и необходимый результат. Если войны между странами обычно заканчиваются договорами, в которых делятся те или иные преференции, то войны гражданские идут до «победного» конца — до физического истребления «противника» («Потоки лавы мир зальют…»), либо его полной мировоззренческой «перековки» («Мы наш, мы новый мир построим… Мир будет изменён в основе»). Идеологические мании — это род духовных (информационных) заболеваний, заражение и ход которых зависят от культурно-цивилизационного иммунитета и крепости общественного организма.

Виктор Аксючиц. Идеология и психология гражданской войны.

ВВЕДЕНИЕ В ТЕМУ

В конце 1918 г. в Курляндии, одной из прибалтийских губерний России (южной части современной Латвийской республики), в хаосе распада деморализованной событиями Ноябрьской революции в Германии 8 германской армии  Георгиевский кавалер гвардии ротмистр Светлейший князь Анатолий Павлович Ливен сформировал добровольческий отряд бывших военнослужащих Русской Императорской армии. В большинстве своем это были офицеры немецко-балтийского («остзейского») происхождения, имевшие российское подданство. Небольшой отряд, ядро которого находилось в Либаве (Лиепае), вошел в состав «Охраны Прибалтийского Края», или «Балтийского ландесвера» (Baltische Landeswehr) и оставался там, пока ландесвер не утратил летом 1919 г., под нажимом Антанты, своей самостоятельности. Позднее «Либавский стрелковый отряд», став, подобно ландесверу, объектом британских интересов, был, под названием «Ливенской дивизии», переброшен англичанами под Петроград для усиления «непредрешенческой» Белой русской Северной (позднее -Северо-Западной) армии генералов Н.Н. Юденича, А.П. Родзянко и А.Ф. Дзерожинского, наступавшей на удерживаемый превосходящими силами большевиков город. После неудачи операции по освобождению Петрограда разоруженная и интернированная «белыми» эстонцами Ливенская дивизия погибла в конце 1919 г. в лесах Эстляндии (Эстонии) от голода, холода и сыпного тифа. Это вкратце. Мы же попытаемся в дальнейшем напомнить уважаемым читателям о славной, хотя и короткой, истории этой почти забытой к нашему времени доблестной воинской части, в тяжелейших условиях самоотверженно защищавшей Россию от большевицких узурпаторов.

ЛИВЕНЦЫ В СОСТАВЕ «БАЛТИЙСКОГО ЛАНДЕСВЕРА»

Еще до начала распада безмерно уставших от четырехлетней войны частей 8 германской армии командование германских сухопутных войск в Прибалтике выразило согласие на формирование Белого русского добровольческого корпуса в занятом немцами Пскове. Первоначально этот Отдельный Псковский Добровольческий корпус Северной армии (именовавшийся с декабря 1918 г. Северным корпусом, а с июня 1918 г. — Отдельным корпусом Северной армии), формировался в качестве части русской Северной армии в Пскове, начиная с сентября 1918 г., по инициативе русских офицеров ротмистра В.Г. фон Розенберга и ротмистра А.К. Гершельмана, и находился под командованием бывшего генерала Русской Императорской армии А.Е. Вандама (с 21 октября по 22 ноября 1918 г.). Впоследствии частью командовали бывшие офицеры царской армии полковник Г.Г. (Карл) фон Неф (с 22 ноября по декабрь 1918 г.), полковник А.И. Бибиков (в первой половине декабря 1918 г.), полковник В.В. фон Валь (с 17 декабря 1918 по январь 1919 г.), полковник А.Ф. Дзерожинский (с января по май 1919 г.) и генерал-майор А.П. Родзянко (с 1 июня 1919 г.).

Формирование Псковского Добровольческого корпуса было допущено немцами, в том числе, для прикрытия отхода германских оккупационных войск с территории Псковской губернии. Однако начавшееся 26 ноября 1918 г. наступление большевиков, следовавших по пятам отступавших немцев , застало белый русский отряд, врасплох, недостаточно вооруженным и не готовым еще к ведению самостоятельных боевых действий.

С огромным трудом, неся тяжелые потери, перейдя по льду реки Великой на западный, не захваченный большевиками берег, части отряда удалось спастись и дойти до города Валга (Валк) в Лифляндии. Оттуда русские белые добровольцы двинулись дальше в глубь эстляндской территории, присоединились к молодой эстонской армии и в течении зимы 1918-1919 г.г. принимали активное участие в боях «белых» эстонцев с большевиками. Весной 1919 г. они образовали ядро сформированного при поддержке Антанты Северного корпуса (будущей Белой русской «непредрешенческой» Северо-Западной армии) героя Великой войны генерала от инфантерии Н.Н. Юденича, созданного, в первую очередь, для освобождения Петрограда от большевиков.

Часть офицеров этого сформированного в Пскове добровольческого корпуса в хаосе, последовавшем за началом германского отступления, своевременно отделилась от главных сил отряда и сумела пробиться в Ригу.

В Латвии, в описываемое время, немецко-балтийское население (и в особенности многочисленные представители балтийского дворянства — «остзейских баронов») было крайне обеспокоено приближением большевицких войск, не скрывавших своего намерения подвергнуть именно дворянство, и в первую очередь дворянство, поголовному истреблению. Ситуация усугублялась традиционной ненавистью местного латышского населения к русским и немцам («фрицам», как выражались латышские националисты). В такой обстановке в конце ноября-начале декабря 1918 г. здесь, в основном на немецкие деньги, была сформирована «Охрана Прибалтийского Края» («Балтийский ландесвер»). Одну часть необходимого вооружения новое добровольческое формирование получило с германских, другую — с захваченных немцами русских армейских складов. Наряду с чисто немецко-балтийскими отрядами, в состав Балтийского ландесвера (ландсвера, ландвера) вошли также латышский, состоявший, главным образом, из националистически и антикоммунистически настроенных студентов, и чисто русский добровольческие отряды.

Между тем белый русский генерал Алексей Павлович Родзянко планировал свести бежавших в Ригу от большевицкого террора многочисленных офицеров бывшей Русской императорской армии в подчиненное лично ему отдельное формирование. Однако в Либаве, в ходе переговоров генерал-майора Родзянко с Верховным Главнокомандованием 8 германской армии, командованием Балтийского ландесвера и британским адмиралом сэром У.Г. Коэном, на борту флагманского корабля последнего, русскому генералу поначалу не удалось добиться успеха, в связи с расхождением интересов сторон.

В сложившейся ситуации на арене впервые появился ротмистр Кавалергардского полка русской императорской гвардии Светлейший князь А.П. Ливен. Князь Анатолий-Леонид (его двойное имя связано с лютеранским вероисповеданием) Павлович Ливен (16.11. 1872, Санкт-Петербург — 03.04.1937, Кемери, близ Риги) был отпрыском одной из древнейших немецко-балтийских фамилий, происходившей от вождя («короля») прибалтийского племени ливов Каупо (Коппе, т.е. Якова), принявшего вместе со своими соплеменниками крещение от рижского епископа Мейнгарда, ставшего вассалом ливонского Братства Христова (Ордена меченосцев), а впоследствии — духовно-рыцарского Тевтонского Ордена Приснодевы Марии. Сам Каупо был, по одной из версий, убит ударом копья в бою с врагами Святого Креста. Его сын также погиб в борьбе за обращение нехристей в Христианскую веру, сложив свою голову в битве с эстонскими язычниками на реке Юмере. Другой вассал рижского архиепископа — Иоанн (Иоганн) фон Унгерн — женился на дочери Каупо, став предком (в восемнадцатом колене) героя Белой борьбы в Сибири и Даурии, покорителя Монголии, генерал-лейтенанта и Георгиевского кавалера барона Романа Федоровича фон Унгерн-Штернберга. Именно близким родством родов Ливен и Унгерн (впоследствии — фон Унгерн-Штернберг) объясняется сходство их фамильных гербов.

С момента вступления в силу Рижских Капитуляций 1721 г., по которым прибалтийское рыцарство (дворянство) присягнуло Царю Петру Великому, род Ливенов верно служил Российской империи. Титулованная статс-дама Ш.К. Ливен являлась воспитательницей сыновей Царя-рыцаря Павла Петровича — Великих князей Николая (будущего Императора) и Михаила. После вступления на престол Императора Николая I, в 1826 г., род Ливенов был возведен в княжеское достоинство (см. княжеский герб рода Ливен, помещенный нами в заголовке настоящей военно-исторической миниатюры).

Отец Анатолия, Светлейший князь Павел Иванович Ливен, служил обер-церемониймейстером Российского Императорского Двора. Мать происходила из другого знатного балтийского рода — графов фон дер Паленов.

Анатолий Ливен окончил классическую гимназию и юридический факультет Санкт-Петербургского университета. После завершения обучения он в 1893 г. поступил юнкером в Кавалергардский полк Русской Императорской гвардии. В 1897 г. Ливен служил корнетом в эскадроне Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны. Однако на следующий год, после смерти своей первой жены, дочери князя Н. Салтыкова, Анатолий Павлович вышел в запас и уединился в курляндском имении Мезотен (Межотне). Всего за несколько лет ему удалось превратить свое владение в образцовое «культурное хозяйство». В 1901 г. А.П. Ливен был назначен Николаем II камергером Императорского двора. В том же году он занял должность судьи, а вскоре был избран Бауским  уездным предводителем дворянства. В 1908 г. князь вышел в запас.

В 1915 г. он вернулся в ряды Кавалергардского полка. За подвиг, совершенный в ходе Виленской операции, Анатолий Павлович был награжден военным орденом Св. Георгия Победоносца 4 степ. В приказе о награждении говорилось, что в бою с германскими войсками 21 августа 1915 г. Ливен «будучи

выслан со своим взводом для содействия эскадрону при атаке деревни Якяны с юга, скрытно развернул свой взвод и неожиданно атаковал превосходного в силах, не менее полуэскадрона противника, выбил его из деревни Якяны, причем сам зарубил офицера и нескольких нижних чинов. Большая часть противника была изрублена. Немцы бросились бежать. Увлекая своей храбростью нижних чинов взвода, он на плечах ух

одящего противника ворвался в деревню Акбарты, где изрубил взвод, захватил походную кухню и вьюк с документами и картами. Своей лихой атакой корнет Светлейший князь Ливен способствовал всеобщему наступлению». 19 сентября Светлейший князь А.П. Ливен был произведен в поручики, ровно через год — в штабс-ротмистры, в апреле 1917 г. представлен к производству в ротмистры. В ходе Великой войны Анатолий Павлович, кроме военного ордена Св. Георгия Победоносца, также был награжден орденами Св. Станислава с мечами и бантом и Св. Анны 4 степ. с надписью «За Храбрость» (Аннинским оружием — так называемой «клюквой»).

В условиях революции 1917 г. князь, одним из последних, покинул ряды своего полка, адъютантом которого служил еще с 1916 г.

Демобилизовавшись, он возвратился в свое курляндское имение Мезотен. Но уже 18 февраля 1918 г. А.П. Ливен был арестован большевиками и взят заложник

ом  вместе с женой и несовершеннолетней дочерью в Вендене (Цесисе), древней резиденции и усыпальнице  ливонских ландмейстеров (земских, или провинциальных, магистров) Тевтонского Ордена. Месяцем позже, в соответствии с условиями § 6 Брест-Литовского договора об освобождении большевиками всех заложников из Прибалтийского края, красные передали князя с семьей германским военным властям в Орше.

Вместе с генерал-майором А.П. Родзянко и полковником Алексеем фон дер Паленом, Светлейший князь Ливен сразу после освобождения направил свои усилия на то, чтобы сформировать из бежавших в Либаву, после взятия большевиками Риги, Митавы и других курляндских городов, сотен русских офицеров Белый русский добровольческий отряд. Однако на это согласились немногие. Большинство отказывалось, ссылалось на желание вступить в успешно сражавшуюся против большевиков Добровольческую армию (Вооруженные Силы Юга России) под командованием генерала Антона Ивановича Деникина. Удрученный своей неспособностью уговорить офицеров генерал-майор Родзянко перебрался в Эстонию, где формировался упомянутый выше Белый русский Северный корпус (будущая Северо-Западная армия).

После отъезда генерала Родзянко, Светлейшему князю Анатолию Павловичу Ливену, хотя его чин ротмистра соответствовал по уровню лишь чину армейского капитана, и полковнику графу Алексею Петровичу фон дер Палену пришлось взять на себя дальнейшие переговоры о создании Русского добровольческого отряда на территории Курляндии. 13 января 1919 г. офицеры провели важную для дальнейшей судьбы задуманного ими предприятия встречу с представителями формировавшегося Русского отряда под командованием капитана Императорской армии Климента Ивановича Дыдорова, «белой» латышской роты и руководством Балтийского ландесвера. Партнеры по переговорам пришли к решению о незамедлительном формировании нового Русского добровольческого отряда в качестве составной части «Охраны Прибалтийского края». После жаркой дискуссии была, наконец, достигнута договоренность о Либаве, как единственном возможном месте формирования этого подразделения. Таким образом, 13 января стало днем создания русской Либавской добровольческой группы, вскоре переименованной в Либавский (или Ливенский) добровольческий стрелковый отряд. Чуть позже часть стали называть только «Ливенской». Командиром «либавских стрелков» был избран полковник А.П. фон дер Пален, его заместителем — ротмистр А.П. Ливен.

Уже на следующий день, 14 января, о создании нового отряда было доложено Балтийскому Национальному Совету (БНС) под председательством адвоката Адольфи. Новость вызвала неоднозначную реакцию многих членов БНС. Графа Палена и князя Ливена открыто упрекали в том, что они служат только своему Российскому Отечеству, всецело подчиняя его интересам интересы своей «малой Родины» — Курляндии, рассматриваемой ими лишь в качестве прибалтийской губернии Российской Империи. Между тем, многие члены БНС склонялись к дальнейшему отделению Курляндию от России. Некоторые из них мечтали о провозглашении Курляндии независимым государством, другие — о ее включении в состав охватывающего всю Прибалтику «Балтийского герцогства» («Балтенланда»), третьи — даже о присоединении к Германии или, по крайней мере, об унии с последней (не случайно в качестве герба и флага будущего государства они предлагали избрать прямой черный «тевтонский» крест на белом поле). Само собой разумеется, власть в «независимой Курляндии» или «Курляндии в составе Балтийского герцогства» должна была, по мнению упомянутых членов Балтийского Национального Совета, принадлежать «остзейским немцам» (немцам-балтийцам). Кроме того, некоторыми членами БНС в ходе этой жаркой дискуссии была поставлена под вопрос способность графа Палена надлежащим образом командовать вверенным ему отрядом. Граф был настолько возмущен высказанными ему в крайне резкой форме сомнениями в компетентности, что незамедлительно сложил с себя командование отрядом, сел на пароход и отправился в Ревель (Таллинн), где вступил в ряды Белого русского Северного корпуса (будущей Северо-Западной армии, в составе которой впоследствии командовал 1 армейским корпусом).

Светлейший князь Ливен возглавил Либавский стрелковый отряд, который еще предстояло создать. В деле формирования отряда его поддерживали офицеры Русской Императорской армии полковник В.Ф. Рар и подполковник В.Г. Бирих. Полковник Рар стал помощником Ливена. После смерти Рара в апреле 1919 г. его должность занял капитан К.И. Дыдоров, а после Дыдорова — полковник А. Беккер. Должность начальника штаба занимал подполковник В.Г. Бирих, которого впоследствии сменил полковник Чайковский, уступивший в дальнейшем место генерал-майору Г.Д. Янову. Начальником артиллерии стал полковник Беляев, начальником инженерной части — полковник Ионас, судебной — полковник Энглер, санитарной части — доктор Стороженко. Адъютантами Светлейшего князя были назначены бывшие царские офицеры — «остзейские бароны» ротмистры Курт фон Браатц и Николай фон Беннинггаузен-Будберг, обычно фигурирующий в соответствующей литературе под сокращенной фамилией «фон Будберг».

«Белое» латвийское Временное правительство доктора Карл(ис)а Ульман(ис)а, в лице военного министра Залита, обещало Ливену всестороннюю помощь и полную поддержку, однако ничего не сделало, ссылаясь на нехватку денежных средств. Гораздо больших успехов, чем в переговорах с «белыми» латышами, Светлейшему князю Ливену удалось добиться в ходе переговоров со штабом 8 германской армии, но прежде всего — с германским майором Альфредом Флетхером (именуемым в большинстве русскоязычных источников «Флетчером»), недавно назначенным Главнокомандующим («бефельсгабером») Балтийским ландесвером.

Майор Флетхер принял новый русский добровольческий отряд, как говорится, с распростертыми объятиями, предоставив ему полную самостоятельность, при условии признания его верховного командования.

31 января 1918 г. первая рота ливенцев (65 штыков) выступила на фронт. К 9 февраля 1919 г. в ливенском отряде насчитывалось около 100 штыков и сабель (более половины составляли офицеры Русской Императорской армии). Штат отряда был определен в 440 человек.

Вскоре Ливенский отряд уже включал в себя: две пехотные роты (250 штыков и 8 пулеметов), пулеметную команду (100 штыков и 4 пулемета), кавалерийский отряд (50 сабель и 2 пулемета), артиллерийскую батарею (2 орудия).

Несколько позднее, в ходе наступления на столицу Курляндии Митаву (Елгаву), в состав ливенцев влился русский отряд капитана К.И. Дыдорова, сражавшийся до этого с большевиками в качестве отдельной добровольческой части Балтийского ландесвера.

Позднее Ливенский отряд в составе кавалерийского эскадрона ротмистра Родзевича (100 сабель), пулеметной команды штабс-капитана В.В. Эшшольдца (125 штыков при 4 пулеметах), артиллерийской батареи капитана Зауэра и офицерской роты полковника Пясецкого (300 штыков), вместе с частями «белой» латвийской армии и Балтийского ландесвера принял участия в боях с большевицкими войсками в Курляндии, постоянно пополняясь за счет бывших пленных русских офицеров, прибывавших из Германии.

Офицерский корпус «Либавских стрелков» состоял, главным образом, из представителей немецко-балтийского дворянства, имевших российское подданство. Ливенцы были обмундированы в германскую полевую военную форму цвета «фельдграу» (хотя сохранились и воспоминания участников о ливенцах в темно-синих мундирах, т.е., видимо, в довоенной форме кайзеровской армии, запасы которой каким-то образом попали в Курляндию) со знаками различия и кокардами Русской Императорской армии, и германские стальные каски (с российским двуглавым орлом). Светлейший князь Ливен и его офицеры, в отличие от «белых» латышей и от германского командования, стремились не только к освобождению Курляндии от большевиков. Они считали это лишь «половиной дела», стремясь очистить от большевиков также Петроград, а в перспективе — и московский Кремль. По их глубочайшему убеждению, без этого мир на Земле был невозможен. Они надеялись на осознание Европой международного значения их миссии и на поддержку западных союзников, пока те самым что ни на есть бесстыдным и бессовестным образом не бросили ливенцев (да и вообще «северо-западников») на произвол судьбы.

В отличие от командования Балтийского ландесвера (огульно зачислявшего всех без разбора латышей в «красные»), А.П. Ливен постоянно стремился к поддержанию добрых отношений с «белым» латвийским Временным правительством доктора К. Ульманиса. Он неоднократно обращался к избранному Верховным правителем России адмиралу А.В. Колчаку с просьбой уважительно отнестись к стремлению латышей к независимости. Однако все предложения наталкивались на глухую стену непонимания.

Уже 31 января 1919 г. только что сформированный Ливенский отряд вступил в бой с большевиками. 24 февраля часть приняла участие в освобождении Виндавы, а 13 марта — в наступлении, приведшем ее к берегам курляндской реки Аа, к северу от Митавы. Усиленные влившейся в их состав русской ротой капитана Дыдорова, ливенцы 19 марта подошли к ожесточенно обороняемой большевиками Митаве и вступили в кровопролитное сражение с красными на Рижском шоссе.

Ротмистр барон Карл фон Ган из Балтийского ландесвера в своих воспоминаниях о боях за Митаву, опубликованных на немецком языке в изданной в Риге в 1929 г. Объединением Балтийского ландесвера «Памятной книге Балтийского ландесвера» описал отвагу ливенцев, которой он сам стал свидетелем /1/. Автор особо подчеркнул личное мужество и доблесть командира отряда Либавских стрелков.

Отряд преследовал разбитого неприятеля до Кальнецема, расположенного в двадцати двух километрах на север от Митавы. Там ливенцы оставались на позициях в течение двух месяцев. В это время отряд они получили пополнение и прошли дополнительную военную подготовку.

В описываемое время в рядах Балтийского ландесвера произошел единственный случай невыполнения боевого приказа. Виновным был баварский кавалерийский офицер Р. Гольдберг. Причиной происшествия стало отклонение прошения Гольдберга о его зачислении в состав Ливенского отряда. Князь Ливен отказал германскому офицеру из принципиальных соображений (за все время существования отряда он, как русский патриот, не принял в состав вверенной ему части ни одного «имперского немца», то есть ни одного подданного Германской Империи). Впоследствии Р. Гольдберг с частью своего кавалерийского отряда перешел на службу к «белым» латышам, принял латвийское гражданство, поселился в Латвии, а после включения Прибалтики в состав СССР был репрессирован НКВД.

16 апреля 1919 г. в Либаве произошел путч отчаянных сорвиголов из «Ударного отряда», отборного формирования Балтийского ландесвера, направленный против латвийского Временного правительства. Ситуация грозила вылиться в открытый вооруженный конфликт между «Охраной Прибалтийского края» и «белым» латвийским правительством доктора К. Ульманиса. В качестве посредника А.П. Ливен был приглашен в Либаву, куда и прибыл самолетом 20 апреля. Там ландесверовцы предложили князю и полковнику И. (Я.) Баллоду (Баллодису), командиру «белого» латышского отряда в составе Балтийского ландесвера, установить в Латвии враждебную Ульманису и поддерживавшей последнего Антанте военную диктатуру. Однако Ливен и Баллод отказались, полностью отдавая себе отчет в том, что в случае их положительного ответа, неминуемо разгорится вооруженный конфликт с латышами, составлявшими большинство населения страны.

В ночь с 21-го на 22 мая 1919 г. Балтийский ландесвер принял участие в германском наступлении на Ригу, освободившем город от террористического режима большевиков. Ливенский отряд наступал вдоль южного берега озера Бабит. Достигнув Риги с западного направления, ливенцы очистили от красных (или, выражаясь современным языком, «зачистили») городские районы у Вейдендамма и Красной Двины. На следующий день, в ходе рейда на Магнусгоф, они захватили несколько тысяч пленных и богатую военную добычу. 25 мая ливенцы продолжили своей рейд через густые леса в восточном направлении, на Мюльграбен-Роденпойс. Под Роденпойсом Светлейший князь А.П. Ливен, как обычно, ехавший верхом во главе своего отряда, попал в устроенную большевиками засаду и был тяжело ранен в бедро пулей, раздробившей кости таза. Его адъютант капитан барон Курт фон Браатц позднее жаловался, что князь, как и не раз в прошлом, слишком легкомысленно относился к опасности.

Ранение, лишившее Анатолия Павловича возможности лично предводительствовать своими войсками, крайне затруднило формирование новых белых русских войсковых частей в Курляндии. Выздоровление князя потребовало весьма продолжительного времени, а ранение оставило его на всю жизнь инвалидом. Ливену пришлось на этот период передать командование либавскими стрелками своему заместителю капитану К.И. Дыдорову, хотя князь оставил за собой политическое и организационное руководство. Однако практика показала, что его физическое состояние не позволяло ему в полной мере выполнять даже эту задачу.

К июню 1919 г. Ливенский отряд насчитывал 3500 штыков и сабель, включая три пехотных полка, стрелковый дивизион, легкую батарею капитана Зауэра (3 орудия), гаубичную батарею поручика Андерсона (4 орудия), 2 бронеавтомобиля, авиационный отряд (3 аэроплана); железнодорожный батальон, бригаду по эксплуатации железных дорог.

Русская добровольческая часть, все еще остававшаяся в составе Балтийского ландесвера, была передислоцирована в район расположенного к северо-востоку от Риги озера Егельзее (Егелзерс). Там отряд, состав которого постоянно усиливался, оставался до 1 июня, после чего начал продвижение на Венден. Тяжко страдающий от раны Светлейший князь А.П. Ливен отдал своему заместителю строжайший приказ не участвовать в неумолимо надвигавшемся военном конфликте между объявленным ударниками из Балтийского ландесвера низложенным (и смененным пастором Андрисом Недрой) латышским премьер-министром доктором К. Ульманисом и размещенными в Эстонии, до зубов вооруженными англичанами северолатышскими войсками под командованием полковника Земитанса (Заметана), с одной стороны, и «Охраной Прибалтийского края» — с другой. Князь Ливен, после некоторых колебаний, объявил свой отряд нейтральным и приказал своим батальонам отступить в район Либавы и Риги.

Главнокомандующий майор А. Флетхер, ни в коей мере не был согласен с этим решением Ливена, поскольку оно абсолютно противоречило намерениям политического и военного руководства Балтийского ландесвера окончательно очистить Лифляндию от большевиков. Флетхер и командир союзной Балтийскому ландесверу германской добровольческой «Железной» дивизии, майор Йозеф Бишоф, приняли решение продолжать наступление в глубь Лифляндии без ливенцев. Они не верили в возможность серьезного вооруженного столкновения с неприятельскими войсками, во всяком случае не с «белыми» латышскими частями полковника Земитанса и не с «белой» эстонской армией. Все попытки майора Флетхера переубедить Светлейшего князя Ливена остались безуспешными. Кстати, отчаянные сорвиголовы из «Ударного отряда» Балтийского ландесвера, не страшившиеся никаких опасностей, на этот раз высказались против предстоящей операции. Но это так, к слову…

Судя по всему, майор Флетхер так никогда и не простил А.П. Ливену этой «измены». Письмо, написанное Анатолием Павловичем в Германию Флетхеру уже после окончания войны, в качестве попытки примирения, было оставлено германским майором без ответа.

В сражении под Венденом объединенным силам «белых» эстонских и северолатышских войск полковника Земитанса удалось нанести поражение частям Балтийского ландесвера. При этом «остзейским немцам» был нанесен не только военный, но и политический смертельный удар. Коренным образом и навсегда оказалось подорвано их положение в новом латвийском государстве. Одной из причин проигрыша «остзейцами» так называемой «битвы под Венденом» были не только усталость от войны некоторых «имперских» немецких добровольческих частей, «не желавших больше воевать за баронов», но и колоссальное ослабление Балтийского ландесвера вследствие выхода из его состава Ливенского отряда и частей латышского полковника Баллода. В результате «остзейские немцы» были вынуждены, под сильнейшим английским давлением, заключить с «белыми» латышами К. Ульманиса и с «белыми» эстонцами Константина Пятса перемирие, имевшее для них тяжелейшие политические последствия.

Тем временем в Митаве произошли некоторые изменения. Здесь, при активной поддержке германской стороны, в особенности Верховного главнокомандующего дислоцированных на территории Курляндии германских войск генерала графа Рюдигера фон дер Гольца, начала формироваться новая белая русская добровольческая часть — Отряд имени графа Келлера — под командованием полковника Павла Михайловича Бермондта (князя Авалова). Об этом деятеле времен Гражданской войны в России ходило и продолжает ходить много разных, в том числе откровенно порочащих его, клеветнических слухов. Однако, несмотря на открыто монархические взгляды (вопреки расхожим представлением, отнюдь не разделявшиеся большинством «убеленных сединами доблестных вождей» Белых армий) и некоторые авантюристические черты своего характера, он проявил недюжинные организаторские способности (что, в общем-то, не нуждается в доказательстве: совершенно ясно, что в противном случае практичные немцы не стали бы ему помогать). Одновременно в литовском городе Шавли (Шяуляе) под командованием бывшего царского полицейского офицера полковника Е.П. Вырголича был сформирован еще один белый русский добровольческий отряд.

Обе части пополнялись, главным образом, за счет русских военнослужащих, отпущенных из германского плена. Вместе с отрядом Ливена они образовали армейский корпус трехполкового состава, вскоре переименованный в «Русскую Западную Добровольческую армию». Согласно некоторым источникам, князь П.М. Авалов и Е.П. Вырголич, вероятно скорее номинально, чем фактически, подчинились князю Ливену, как своему верховному главнокомандующему.

Совместно ими была разработана оригинальная идея официально провозгласить себя «восстановителями Российской государственности», Либаву — русским городом, а Курляндию — российской губернией. Но эту идею, в силу целого ряда причин, так и не удалось претворить в жизнь.

В середине июля Светлейший князь Ливен, совершенно неожиданно для себя, получил от генерала Н.Н. Юденича, главнокомандующего белого русского Северного корпуса (которому в ближайшем будущем предстояло стать Северной, а впоследствии — Северо-Западной армией), предписание незамедлительно перебросить весь корпус по морю в Эстонию и присоединить его к Северному корпусу под Нарвой. Барон фон Браатц позднее сообщал, что А.П. Ливену пришлось пережить тяжелую внутреннюю борьбу. Он никак не мог решиться выполнить приказ Юденича. Официально Ливенский отряд, вместе с Отрядом имени графа Келлера и Отрядом полковника Вырголича, вошел дивизией в Западный корпус Северной армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича. Однако оба подчиненные Светлейшему князю Ливену командиры отрядов (полков) — князь П.М. Авалов и Е.П. Вырголич — отказались выполнить приказ Юденича под предлогом, что их части еще не боеспособны.

Если верить барону Курту фон Браатцу, долго колебавшийся Светлейший князь Ливен в последний момент направил полковника Дыдорова в качестве своего представителя в Либаву, чтобы спасти то, что еще можно было спасти. Однако британцы, обладавшие абсолютной монополией на морские транспортные средства, не желали слушать никаких доводов и продолжали в крайней спешке погрузку русских белых войск на свои корабли. Таким образом, А.П. Ливен был поставлен перед лицом свершившихся фактов и остался в Курляндии без войск: всех его белых добровольцев англичане морем переправили в Эстонию к генералу Юденичу.

Злой рок не дал сформироваться,
Как Ливен-князь хотел, и нам
Пришлось с Либавою расстаться
И плыть по северным волнам…

Б.С-ов, 1928 г.

Впоследствии генерал граф Р. фон дер Гольц в своих военных мемуарах «Моя миссия в Финляндии и в Прибалтике» упрекал князя Ливена в «проявлении недопустимой слабости в данном вопросе» /2/. Князь Авалов, отношения которого с Анатолием Павловичем всегда оставляли желать много лучшего (впрочем, он и генерала Родзянко характеризовал в своих мемуарах крайне отрицательно, как интригана, недоброжелателя Германии и тайного сторонника Антанты), утверждал, что не замечал в А.П. Ливене никаких признаков сомнений или внутренней борьбы. Напротив, Светлейший князь, по утверждениям Авалова в его мемуарах «В борьбе с большевизмом» (опубликованных на двух языках — немецком и русском), высказывался в том смысле, что «как солдат, обязан выполнять приказы своих начальников без всяких возражений» /3/.

Действительно, А.П. Ливен, в отличие от князя П.М. Авалова и Е.П. Вырголича, в политическом отношении всецело делал ставку на британцев. Не случайно, впоследствии он удостоился награждения английским Военным крестом (Military Cross). Разумеется, в то время Ливен еще не мог знать, что обрек свое формирование на поражение в ходе операции, проведенной «на дилетантском уровне». Такого мнения, во всяком случае, придерживался князь Авалов.

Ливен ненадолго съездил в Нарву, где его отряд был включен в «непредрешенческий» белый русский Северный корпус под названием 5 Ливенской дивизии. Тогда же началось прибытие из Германии через Польшу  эшелонов с бывшими русскими военнопленными из Германии (всего записалось добровольцами до 15 000 человек). В составе 5 Ливенской дивизии 1 Ливенский полк был переименован в 17 Либавский, 2 — в 18 Рижский, 3 — в 19 Полтавский.

Поскольку Анатолий Павлович не мог вновь вступить в командование своими людьми из-за тяжелого ранения, командиром 5 Ливенской дивизии стал его заместитель Климент Иванович Дыдоров. Светлейший князь Ливен, повышенный, как и Дыдоров, генералом Юденичем в чине до полковника, возвратился в Митаву. Получив от князя Авалова обещание в ближайшее время выступить на штурм Петрограда, Анатолий Павлович направился на лечение своего ранения в Германию, а оттуда — в Париж.

5 ЛИВЕНСКАЯ ДИВИЗИЯ В СОСТАВЕ СЕВЕРНОГО КОРПУСА, СЕВЕРНОЙ И СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ АРМИИ.

В первой половине 1919 г., после провозглашения Эстонии независимым государством,»белым» эстонцам удалось не только очистить от большевиков почти всю территорию своей страны, но и, перейдя Нарову и озеро Пейпус (Чудское озеро), углубиться в неприятельскую территорию. Таких военных успехов «эстам» (как их тогда, по старой памяти, нередко называли) удалось добиться при поддержке «Балтийского полка» («Балтенрегимента»), состоявшего исключительно из «остзейских немцев» — уроженцев Эстляндской губернии Российской Империи, а также белых русских, финских, датских и шведских добровольцев. До наступления лета 1919 г. численность дислоцированной на эстонской территории белой русской добровольческой армии (именовавшейся первоначально Северным корпусом, затем — Северной и, наконец, Северо-Западной армией) непрерывно возрастала. Данные о численности этой белой армии, приводимые разными источниками, колеблются от 17 500 до 25 000 штыков и сабель. К их числу относились и первые части ливенцев, постепенно прибывавшие на фронт.

Ливенцы выгодно выделялись на общем фоне «северо-западников» своей безупречной дисциплиной, высокой боевой выучкой, превосходным вооружением и обмундированием (все — германского образца, вплоть до касок). Когда прибывший на фронт с инспекцией глава военной миссии Антанты в Прибалтике, британский генерал Г. Гоф (Gough) удивленно спросил сопровождающих его офицеров Юденича, что среди вверенных им русских войск делают немцы, то услышал в ответ, что это вовсе не немцы, а ливенцы, обмундированные и вооруженные немцами, в то время как другие солдаты Северо-Западной армии, плохо вооруженные и одетые, даже оборванные — это те, заботу о которых взяли на себя снабженцы Антанты. Британский генерал остался весьма недоволен таким ответом. Правда ведь всегда «глаза колет»…

С 13 мая ливенцы приняли участие в первом, летнем наступлении (Первом походе) белого Северного корпуса на Петроград, плохо спланированном и подготовленном стратегами сторонников Антанты. Впоследствии уцелевшие участники этого этапа борьбы за Петроград получили награду в форме прямого белого эмалированного креста с золотой каймой, предназначенного для ношения на бело-сине-красной розетке русских национальных цветов. Хотя награда была учреждена в виде простого «гладкого» белого креста (безо всяких надписей), на поперечной перекладине большинства сохранившихся «крестов за Первый поход на Петроград» имеется выполненная золотыми славянскими литерами надпись «13 МАЯ 1919» (а на одном, миниатюрном, так называемом «фрачном», знаке — даже «12 (мая — В.А.) 1919» — видимо, в память о том, что наступление белых войск на Петроград началось в ночь с 12-го на 13 мая).

Уже в Первом походе на Петроград ливенцы заслужили превосходную военную репутацию. В ходе последующего, осеннего наступления (Второго похода на Петроград) именно они стали основной ударной силой Северо-Западной армии.

19 июня 1919 г. Северный корпус был переименован в Северную, а 1 июля — в Северо-Западную армию.

17 июня белый доброволец Георг (Георгий Оттович) фон Крузенштерн из «Балтийского полка» наблюдал за действиями офицерской роты ливенцев численностью 300 штыков под Павловском (переименованном красными в Слуцк), расположенным в тридцати километрах южнее Петрограда. В его военных мемуарах «Пулеметчик в Балтийском полку», изданных в 1938 г. на немецком языке в Таллинне, содержится описание формы офицеров-ливенцев: «Германские стальные каски (с русским двуглавым орлом — В.А.), германские мундиры, но русская кожаная амуниция и блестящие, широкие, золотые царские погоны» /4/. Надо сказать, что свои германские мундиры ливенцы старались носить, по возможности, с русскими пуговицами.

Как писал в статье «Белые русские знаки послереволюционного времени», изданной в 1939 г. в Берлине на немецком языке в спецвыпуске журнала военных коллекционеров-униформистов «Униформен-Маркт», председатель Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) генерал-майор А.А. фон Лампе, «в качестве опознавательного знака все чины ливенской дивизии (как, впрочем, и все «северо-западники» — В.А.) носили выше (или ниже) локтевого сгиба бело-сине-красный нарукавный шеврон углом вверх, а под шевроном — белый прямой равносторонний («греческий» или «женевский») крест» /5/. Иногда ограничивались только бело-сине-красным «углом», без креста.

В отличие от ливенцев и других «северо-западников», аваловцы носили на левом рукаве своих (преимущественно германских) мундиров не равносторонний «женевский», а восьмиконечный православный крест (серебряный у офицеров и белый у нижних чинов), причем, как правило, без трехцветного национального шеврона. Впрочем, судя по сохранившимся фотографиям, некоторые белые добровольцы носили на рукаве белый восьмиконечный православный крест, а под ним — трехцветный шеврон углом вниз (как у добровольцев Вооруженных Сил Юга России генерала А.И. Деникина — в отличие от «северо-западников» генерала Н.Н. Юденича, носивших трехцветный шеврон углом вверх над белым четырехконечным крестом). 11 октября 1919 г. началось осеннее наступление (Второй поход) «северо-западников» на красный Петроград. Поначалу белым войскам сопутствовал успех. 17 октября 5 Ливенская дивизия штурмом взяла Царское (по-большевицки — Детское) Село и вышла к южным пригородам Петрограда. 20 октября передовые разъезды ливенцев увидели на горизонте озаренный вечерним солнцем золотой купол Исаакиевского Собора.

Мы много наших положили,
Но твердо к цели шли все, шли.
Мы у заставы Нарвской были,
Исакий высился вдали…

Б.С-ов, 1928 г.

Теперь все зависело от двух факторов. Во-первых, от того, удастся ли «северо-западникам» своевременно перерезать железнодорожную магистраль Москва-Петроград, по которой к войскам большевицких стратегов Л. Троцкого и Г. Зиновьева поступали подкрепления. Во-вторых, от того, поддержит ли британский флот, как это планировалось, наступление белых войск на Петроград огнем своих тяжелых корабельных орудий «чудовищной длиннОты», по выражению «пролетарского поэта» Владимира Маяковского.

Нарушив приказ, командир 3 дивизии белых генерал-майор Д.Р. Ветренко, вместо того, чтобы нанести удар по железнодорожной линии, повернул на Петроград, обуреваемый честолюбивым желанием войти в историю его освободителем от большевистской диктатуры. В тот же день, 24 октября, ливенцы, стремительно продвигавшиеся на самом острие белого наступления, дошли до петроградского предместья Лигово. Здесь на них обрушилось яростное контрнаступление войск Троцкого. Красные опрокинули 2 ливенский (18 Рижский) полк и отбросили его до самого Царского Села. Контратака 1 Ливенского (17 Либавского) полка завершилась неудачей, поскольку в самый решающий момент артиллерия белых осталась без боеприпасов. Командир 1 Ливенского полка генерал-майор барон Фердинанд Владимирович фон Раден был убит в бою пулей, попавшей ему в шею и разорвавшей сонную артерию. Полк, понеся большие потери, отступил до с. Русское Копорское (Русское Высоцкое), расположенного в тридцати километрах к юго-востоку от Петрограда. Ожидаемой поддержки со стороны хваленого британского флота так и не последовало. В ходе боев на Петроградском фронте наступил перелом в пользу красных.

Увы, Господь не дал отрады, —
Кто виноват, — не здесь судить.
И от родного Петрограда
Мы злобно стали отходить…

Б.С-ов, 1928 г.

В сложившемся положении генералу Н.Н. Юденичу следовало отвести всю Северо-Западную армию от Петрограда, спасая живую силу. Вместо этого он растратил свои резервы впустую, в ходе отдельных, плохо подготовленных, изолированных наступлений. В период Второго похода на Петроград прославленный генерал, герой Кавказского фронта Великой войны, оказался, в качестве главнокомандующего, мягко говоря, не на высоте. Когда ситуация на фронте ухудшилась донельзя, Юденич просто укрылся от «треволнений военной жизни» в номере нарвской гостиницы, предоставив своим подчиненным «самим промышлять о своих головах» (и о том, как им вытащить эти головы из петли, в которую он их заманил)…

25 октября большевики перешли в генеральное наступление. Под ударами красных фронт Северо-Западной армии окончательно рухнул. Колонны отступающих «северо-западников», вперемешку с массами гражданских беженцев, нескончаемым потоком потянулись к эстонской границе, спасаясь от красного террора. На российской территории «северо-западникам» не оставалось больше места для необходимой перегруппировки сил. Остатки ливенцев, заняв наспех оборудованные позиции в лесах и болотах, вдоль железнодорожной линии Нарва-Ямбург, вступили в последний, безнадежный (но от того не менее отчаянный) бой с наседавшими большевиками. Этот сражение завершилось для уцелевших разоружением и интернированием…нет, не большевиками, а «белыми» эстонцами, в мановение ока превратившимися из «соратников по оружию» в злобных и мстительных врагов. Только небольшой группе ливенцев удалось пробиться в «белую» Польшу.

Почти всех интернированных «либавских стрелков» ждала неминуемая гибель. Тысячи из них, как писал Карл Тиандер в книге «Генерал Юденич и Северо-Западная армия. Пробуждение Восточной Европы. Национальные движения в России и во время Мировой войны», изданной в 1934 г. в Вене-Лейпциге, ослабленные голодом и холодом, погибли от сыпного тифа./6/

26 февраля 1920 г. уцелевшие ливенцы были демобилизованы в ходе ликвидации остатков Северо-Западной армии. Некоторые нижние чины решились возвратиться в Россию, изнывавшую под игом красных. Офицеры, по понятным причинам, предпочли этого не делать.

Пройдя курс лечения в Германии и Париже, Светлейший князь Анатолий Павлович Ливен вернулся в свое сильно урезанное латвийскими республиканскими властями родовое имение Мезотен. Так он и провел остаток жизни сельским хозяином, пока 3 апреля 1937 г. не скончался в Кемери (Кемерне) от сердечного приступа. Милосердная смерть уберегла его от трагических переживаний, связанных с насильственным выселением всех «остзейских немцев» из Латвии в германские провинции Позен (Познань) и Западную Пруссию в 1939-1940 гг., в соответствии с условиями советско-германского «пакта Молотова-Риббентропа».

В 1926 г. известный немецко-балтийский журналист и историк доктор Эрнст Серафим в своем «Памфлете», опубликованном на страницах журнала «Балтийские листки» («Baltische Blaetter») /7/, подверг резкой критике стремление барона Курта фон Браатца любой ценой защитить в монографии о князе А.П. Ливене доброе имя, политичекую позицию и действия своего бывшего полкового командира. Пером Серафима, несомненно, водили мысли многих тогдашних немецко-балтийских националистов и сепаратистов об их соотечественнике Анатолии Павловиче Ливене, которого они перестали считать «своим». Вследствие своей службы при Царском Дворе в Петербурге Ливен стал «русским монархистом, утратившим всякую связь с балтийскими немцами».

ОБЪЕДИНЕНИЕ ЛИВЕНЦЕВ В ЭМИГРАЦИИ.

«В рассеянии сущие» эмигранты-ливенцы, которым А.П. Ливен старался оказывать посильную помощь, подобно ветеранам других белых частей (корниловцев, дроздовцев, марковцев, «северо-западников», северян, казаков и др.) создали в 1920-е гг. собственное объединение под названием «Союз взаимопомощи ливенцев». В 1930 г. «Союз взаимопомощи ливенцев» был, по просьбе Светлейшего князя, приказом по РОВС № 43 переименован в «Объединение ливенцев».

До самой смерти Анатолий Павлович Ливен оставался председателем и наиболее активным членом этой организации. Дважды в год ливенцы и «северо-западники», создавшие в эмиграции собственное объединение, издавали журнал под названием «Служба связи северо-западников и ливенцев». Издание выпускалось в немецком городе Данциге (Гданьск), отделенном Антантой от Германии и объявленном «вольным городом». Первый номер журнала вышел в свет в мае 1929 г., последний (седьмой) номер — в апреле 1934 г. Кроме того, ливенцы издали в 1929 г., к десятилетней годовщине создания своего добровольческого отряда, на русском языке юбилейный сборник под названием «Памятка ливенца». Издание увидело свет в рижской типографии Акционерного общества печатного слова «Саламандра». В 1926 г. Светлейший князь А.П. Ливен подавляющим большинством голосов был избран делегатом русско-балтийских эмигрантов на Парижский Конгресс русской эмиграции.

В день торжественных похорон Светлейшего князя А.П. Ливена в 1937 г. в г. Бауске ему были оказаны воинские почести чинами 13 Туккумского полка, сформированного командованием национальной латвийской армии на базе бывшего Балтийского ландесвера и сохранившего в качестве полкового знамени четырехчастное бело-голубое полотнище «Охраны Прибалтийского края», а в качестве нагрудного полкового знака — Крест Балтийского ландесвера (правда, с заменой черного прямого «тевтонского» креста на белом сердцевом щитке знака на черную букву «Т»-«Туккумс»). У гроба Анатолия Павловича был выставлен почетный караул ветеранов-ливенцев. На крышке гроба лежали белая, с красным околышем, кавалергардская фуражка Светлейшего князя, и бархатная подушечка с военным орденом Св. Георгия 4 степ., награждения которым покойный удостоился за доблесть, проявленную в годы Великой войны.

Во всех русских (и не русских) публикациях — от П. Пашкова до А. Кузнецова — о наградах Белого движения приводится изображение и описание «Памятного знака ливенцев» («Знака ливенцев», или «Креста ливенцев»), учрежденного Светлейшим князем А.П. Ливеном в 1920-е гг. для награждения бывших чинов его отряда (Ливенской дивизии) или же, по мнению авторитетнейшего отечественного фалериста В.А. Дурова — для награждения членов «Союза взаимопомощи (Объединения) ливенцев». Знак представлял собой покрытый белой эмалью уширенный крест (иногда не совсем точно именуемый «лапчатым»), напоминающий по форме Георгиевский и перекрещенный двумя золотыми (позолоченными) прямыми мечами рукоятями вниз (в некоторых источниках — например, в книге П. Пашкова о знаках Белого движения и в «Памятке ливенца» — мечи на знаке расположены рукоятями вверх). В перекрестье знака ливенцев находился увенчанный золотой княжеской короной гербовый «варяжский» («норманнский») щиток, с расположенными на нем по диагонали (если верить изданной Марией фон дер Пален в Париже в 2000 г. истории рода Паленов) «тремя полосами цветов Дома Романовых — черной, желтой и белой», что символизировало монархические взгляды самого А.П. Ливена и его ливенцев /8/. Поверх полос на щит были наложены золотом литера «Л» («Ливенцы») и дата «1919».

Согласно утверждениям П. Пашкова, А. Кузнецова, В. Дурова, А. Рудниченко и многих других русских эмигрантских и отечественных фалеристов, полосы на сердцевом щитке ливенского памятного знака были не черно-желто-белых «романовских» (как утверждала Мария фон дер Пален), а бело-сине-красных «российских национальных» цветов, полностью соответствующих российской национальной бело-сине-красной символике Северо-Западной армии, составной частью и даже главной ударной силой которой была Ливенская дивизия. Автор настоящей военно-исторической миниатюры тоже склоняется к этой позиции. И вот почему.

Некоторое время назад архив автора пополнился очень редкой фотографией «Памятного знака ливенцев», которым в 1920 г. был награжден упоминавшийся выше ротмистр Ливенского добровольческого отряда барон Николай фон Беннинггаузен-Будберг, адъютант князя А.П. Ливена. В эмиграции ветеран-ливенец довольно варварским (с точки зрения коллекционера-фалериста) способом припаял свой ливенский памятный знак, а также «Крест Балтийского ландесвера», врученный ему в конце 1919-начале 1920 г.г., к крышке своего серебряного портсигара, украшенного изображением двуглавого коронованного государственного орла Российской Империи. Насколько известно автору настоящей миниатюры, указанный снимок является одним из очень немногих (если не единственным) аутентичным фотографическим изображением «Памятного знака ливенцев». Сердцевой щиток знака — бело-сине-красный. Золоченые мечи на знаке расположены рукоятями вниз.

ПРИМЕЧАНИЯ

/1/Baron v. Hahn K. Кaempfe um Mitau // Die Baltische Landeswehr: уin Gedenkbuch. Hrsg.  Der Baltische Landeswehrverein. Riga 1929. S. 199.

/2/Von der Goltz R. Meine Sendung in Finnland und im Baltikum. Leipzig, 1920, S. 200.

/3/Awaloff-Bermondt P. Im Kampf gegen den Bolschewismus. Glueckstadt-Hamburg 1925, S. 196.

/4/Von Krusenstjern G. MG-Mann im Baltenregiment. Tallinn 1938, S. 40 f.

/5/Von Lampe A. Weissrussische Abzeichen aus der Nachrevolutionszeit // Sonderdruck «Uniformen-Markt». Berlin 1939, S. 263.

/6/Tiander K. General Judenitsch und die Nordwestarmee. Das Erwachen Osteuropas. Die Nationalistenbewegung in Russland und im Weltkrieg. Wien-Leipzig 1934, S. 127 ff.

/7/Seraphim E. Ein Pamphlet // Baltische Blaetter Nr. 16, 15.08.1926, S. 235 ff.

/8/Von der Pahlen M. Les Pahlens. Paris 2000, p. 117.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

УДОСТОВЕРЕНИЕ № 203

Предъявитель сего прапорщик Томс, служивший в Либавском стрелковом Отряде, а затем в 5-ой (Ливенской) Дивизии Северо-Западной Добровольческой Армии с 24 мая 1919 г. по август 1919 г. имеет право носить установленный мною нагрудный знак в память похода против большевиков на Северо-Западном фронте в 1919 году в составе вверенного мне отряда и дивизии.

Быв (ший) Начальник отряда и дивизии,
Полковник Светлейший Князь ЛИВЕН.

(Текст удостоверения к Знаку «Союза взаимопомощи ливенцев» взят из книги А.И. Рудниченко м В.А. Дурова «Награды и знаки белых армий и правительств. Гражданская война в России 1917-1922». М., 2005, с. 375).

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

МАРШ ЛИВЕНЦЕВ

Штыками на солнце сверкая,
Под песни лихих молодцов,
По улицам пыль поднимая,
Проходил полк стрелков-удальцов
(Вариант: Проходил первый Ливенский полк).

Припев:

Марш вперед!
Россия ждет!
Ливенцы, в атаку!
Долг святой
Зовет нас в бой!
Нагоним красным страху!

В полку есть лихие ребята,
То Ливена-князя отряд.
Не раз вспоминали солдаты
Геройский поход в Петроград.

Припев.

Там стойко дралися солдаты,
Геройски стоял офицер.
Все дружные были ребята,
Что может служить всем в пример.

Припев.

Лишь двинутся наши отряды,
Коммуна от страха бежит.
И нет ей, проклятой, пощады.
Попался — так,значит, висит.

Припев.

И снова, штыками сверкая,
Шагает наш доблестный полк.
О новых боях он мечтает,
Чтоб говор коммуны замолк.

Припев

(Марш исполняляся на мотив «Оружьем на солнце сверкая», слова А Северина).

ПРИЛОЖЕНИЕ 3

ЛИВЕНЦЫ, АЛЛАВЕРДЫ!

Уж десять лет промчались мимо
От той поры, когда всех нас
Спасти жизнь родины любимой
Звал долг, и в этот грозный час
Со всех сторон: через Варшаву,
Чрез Лондон, Прагу и Берлин
Стремились в скромную Либаву
Все офицеры…Здесь один
России прежней сын примерный
Отряд бойцов формировал,
И каждый воин, долгу верный,
В него с надеждою вступал.
Одним желанием объяты,
С одною целью впереди
Слились в едино и солдаты,
И офицеры…В их груди
Один порыв, одно стремленье:
Не зная на пути преград,
Нести России возрожденье,
Идти грозой на Петроград!
Злой рок не дал сформироваться,
Как Ливен-князь хотел, и нам
Пришлось с Либавою расстаться
И плыть по северным волнам
В седую Нарву…С места в битву
Пошел Князь-ливенский отряд.
Творя в душе своей молитву
И в даль стальной вперяя взгляд,
Сметая красные отряды,
В мечте лелея Петроград,
Мы шли, не ведая пощады,
Не зная окрика «назад»!
Мы много наших положили,
Но твердо к цели шли все, шли
(Вариант: Но с честью белый крест несли),
Мы у заставы Нарвской были,
Исакий высился вдали…
Увы, Господь не дал отрадя,-
Кто виноват — не здесь судить,
И от родного Петрограда
Мы злобно стали отходить…
Но Ты в делах, о Боже, дивен!
Придет и красным ведь закат!
И верим мы, что прежний Ливен
Войдет с отрядом в Петроград!

Б. С-ов.
Кексгольм, 14-го дек. 1928 г.

Здесь конец и Богу нашему слава!