Символика гражданского раскола в русской литературе ХХ века.Часть 1.
Совершенно очевидно, что в рамках данной темы нас интересуют только те поэтические тексты, в которых так или иначе отразились события 1917 года и Гражданской войны. Все многообразие подобных текстов мы попытаемся отнести к двум категориям: «поэзия победителей» и «поэзия побежденных».
Поэзия ХХ века, отразившая тему гражданского раскола общества, столь многогранна, столь подвержена влиянию различных враждующих лагерей, что не может представлять собой монолитное явление. Любое деление на категории несет в себе значительную долю условности. Важен принцип этого деления.
Итак, принципом деления на категории в данном случае является преобладающая эмоционально-экспрессивная окраска текста. В этой связи возникнет вопрос о точке зрения лирического героя, поскольку одни и те же факты могут быть поданы с совершенно различных позиций.
«Поэзию побежденных» отличает преобладание негативной эмоционально-экспрессивной окраски текста. Возьмем, для примера, стихотворение поэта Белого Движения и сравним его с текстом, который мы отнесем ко второй категории.
Арсений Несмелов
Леонид Ещин
Ленька Ещин… Лишь под стихами
Громогласное — Леонид,
Под газетными пустяками,
От которых душа болит.

Да еще на кресте надгробном,
Да еще в тех строках кривых,
На письме от родной, должно быть,
Не заставшей тебя в живых.

Был ты голым и был ты нищим,
Никогда не берег себя,
И о самое жизни днище
Колотила тобой судьба.

«Тында-рында» — не трын-трава ли
Сердца, ведающего, что вот
Отгуляли, отгоревали,
Отшумел Ледяной поход!

Позабыли Татарск и Ачинск,
Городишки одной межи,

Как от взятия и до сдачи
Проползала сквозь сутки жизнь.

Их домишкам — играть в молчанку.
Не расскажут уже они,
Как скакал генерала Молчанова
Мимо них адъютант Леонид.

Как был шумен постой квартирный,
Как шумели, смеялись как,
Если сводку оперативную
Получал командир в стихах.

«Ай да Леня!» — и вот по глыбе
Безнадежности побежит
Легкой трещиной улыбка,
И раскалывается гранит!

Так лучами цветок обрызган,
Так туманом шевелит луна…
— Тында-рында! — и карта риска
В диспозиции вновь сдана.

Докатились. Верней — докапали,
Единицами: рота, взвод…
И разбилась фаланга Каппеля
О бетон крепостных ворот.

Нет, не так! В тыловые топи
Увязили такую сталь!
Проиграли, продали, пропили,
У винтовок молчат уста.

День осенний — глухую хмару —
Вспоминаю: иркутский вокзал,
Броневик под парами — «Марков».
Леонид на коне подскакал,

Оглянул голубые горы
Взором влажным, как водоем:
«Тында-рында! И этот город —
Удивительный — отдаем…»

Спи спокойно, кротчайший Ленька,
Чья-то очередь за тобой!..
Пусть же снится тебе макленка,
Утро, цепи и легкий бой.

Владивосток, 1926

А вот – другой пример: стихотворение М. Светлова

ПИРУШКА

Пробивается в тучах
Зимы седина,
Опрокинутся скоро
На землю снега,-
Хорошо нам сидеть
За бутылкой вина
И закусывать
Мирным куском пирога.

Пей, товарищ Орлов,
Председатель Чека.
Пусть нахмурилось небо
Тревогу тая,-
Эти звезды разбиты
Ударом штыка,
Эта ночь беспощадна,
Как подпись твоя.

Пей, товарищ Орлов!
Пей за новый поход!
Скоро выпрыгнут кони
Отчаянных дней.
Приговор прозвучал,
Мандолина поет,
И труба, как палач,
Наклонилась над ней.

Льется полночь в окно,
Льется песня с вином,
И, десятую рюмку
Беря на прицел,
О веселой теплушке,
О пути боевом
Заместитель заведующего
Запел.

Он чуть-чуть захмелел —
Командир в пиджаке:
Потолком, подоконником
Тучи плывут,
Не чернила, а кровь
Запеклась на штыке,
Пулемет застучал —
Боевой «ундервуд»…

Не уздечка звенит
По бокам мундштука,
Не осколки снарядов
По стеклам стучат, —
Это пьют,
Ударяя бокал о бокал,
За здоровье комдива
Комбриг и комбат…

Вдохновенные годы
Знамена несли,
Десять красных пожаров
Горят позади,
Десять лет — десять бомб
Разорвались вдали,
Десять грузных осколков
Застряли в груди…

Расскажи мне, пожалуйста,
Мой дорогой,
Мой застенчивый друг,
Расскажи мне о том,
Как пылала Полтава,
Как трясся Джанкой,
Как Саратов крестился
Последним крестом.

Ты прошел сквозь огонь —
Полководец огня,
Дождь тушил
Воспаленные щеки твои…
Расскажи мне, как падали
Тучи, звеня
О штыки,
О колеса,
О шпоры твои…

Если снова
Тифозные ночи придут,
Ты помчишься,
Жестокие шпоры вонзив,-
Ты, кто руки свои
Положил на Бахмут,
Эти темные шахты благословив…

Ну, а ты мне расскажешь,
Товарищ комбриг,
Как гремела «Аврора»
По царским дверям
И ночной Петроград,
Как пылающий бриг,
Проносился с Колумбом
По русским степям;

Как мосты и заставы
Окутывал дым
Полыхающих
Красногвардейских костров,
Как без хлеба сидел,
Как страдал без воды
Разоруженный
Полк юнкеров…

Приговор прозвучал,
Мандолина поет,
И труба, как палач,
Наклонилась над ней…
Выпьем, что ли, друзья,
За семнадцатый год,
За оружие наше,
За наших коней!..

Попробуем выстроить словесные ряды. Существование словесных рядов доказано профессором Горшковым, поэтому мы не считаем нужным подробно останавливаться на этом вопросе.
Итак, первый словесный ряд: Ленька Ещин, Леонид, газетные пустяки, крест надгробный, строки кривые, письмо от родной, голый, нищий, жизни днище, «тында-рында», трын-трава, Ледяной поход, Татарск, Ачинск, адъютант Леонид, постой квартирный, сводка оперативная в стихах, глыба безнадежности, улыбка, фаланга Каппеля, тыловые топи, сталь, глухая хмара, порт пустой, вещевой мешок, взор влажный, удивительный город отдаем, кротчайший Ленька, макленка, утро, цепи, легкий бой.
Теперь – второй словесный ряд: пирушка, зимы седина, бутылка вина, мирный кусок пирога, товарищ Орлов, председатель Чека, удар штыка, ночь беспощадна, подпись твоя, новый поход, отчаянные дни, приговор, мандолина, труба, палач, полночь, десятая рюмка, прицел, теплушка, путь боевой, командир в пиджаке, кровь, штык, пулемет, боевой «ундервуд», уздечка, мундштук, осколки снарядов, бокал, здоровье комдива, вдохновенные годы, десять красных пожаров, десять лет, десять бомб, десять грузных осколков, застенчивый друг, Полтава, Джанкой, Саратов, последний крест, полководец огня, воспаленные щеки, колеса, тифозные ночи, жестокие шпоры, Бахмут, товарищ комбриг, «Аврора», царские двери, ночной Петроград, пылающий бриг, мосты, заставы, красногвардейские костры, разоруженный полк юнкеров, семнадцатый год, оружие, кони.
Первый словесный ряд содержит не так много слов, окрашенных позитивно: сводка оперативная в стихах, улыбка. Гораздо больше слов, окрашенных негативно: газетные пустяки, крест надгробный, строки кривые, голый, нищий, жизни днище, глыба безнадежности, тыловые топи, глухая хмара, взор влажный. Таким образом, выстраивается образ воина побежденной Русской армии.
Таким же способом можно выстроить ряд слов на тему «Поражение»: болит, не заставшая в живых, не берег, колотила, отгуляли, отгоревали, отшумел, позабыли, проползала, не расскажут, скакал, шумели, смеялись, получал, сдана, докатились, докапали, разбилась, увязили, проиграли, продали, пропили, молчат, вспоминаю, отдаем, спи спокойно, снится.
Надо сказать, что тема поражения и образ побежденного характерны для поэзии Белого движения и для «поэзии побежденных» в целом.
Второй словесный ряд изобилует словами с позитивной эмоционально-экспрессивной окраской: пирушка, бутылка вина, мирный кусок пирога, товарищ Орлов, председатель Чека, десятая рюмка, здоровье комдива, вдохновенные годы, последний крест, полководец огня, товарищ комбриг, разоруженный полк юнкеров. А слов, негативно окрашенных, почти нет: только тифозные ночи. Даже такие «традиционно негативные» слова, как беспощадна, палач, жестокие не несут в себе «традиционного» смысла. Этими выразительными средствами выстраивается «железобетонный» образ победителя, характерный для «поэзии победителей». Именно с точки зрения победителя «разоруженный полк юнкеров» — явление из разряда позитивных.
Еще пример, подтверждающий вышесказанное, – стихотворение В. Маяковского.

ПОЭТОХРОНИКА

26 февраля. Пьяные, смешанные с полицией,
солдаты стреляли в народ.

27-е.

Разл_и_лся по блескам дул и лезвий
рассвет.
Рдел багрян и д_о_лог.
В промозглой казарме
суровый
трезвый
молился Волынский полк.

Жестоким
солдатским богом божились
роты,
бились об пол головой многолобой.
Кровь разжигалась, висками жилясь.
Руки в железо сжимались злобой.

Первому же,
приказавшему —
«Стрелять за голод!» —
заткнули пулей орущий рот.
Чье-то -«Смирно!»
Не кончил.
Заколот.
Вырвалась городу буря рот.

9 часов.

На своем постоянном месте
в Военной автомобильной школе
стоим,
зажатые казарм оградою.
Рассвет растет,
сомненьем колет,
предчувствием страша и радуя.

Окну!
Вижу —
оттуда,
где режется небо
дворцов иззубленной линией,
взлетел,
простерся орел самодержца,
черней, чем раньше,
злей,
орлинее.

Сразу —
люди,
лошади,
фонари,
дома
и моя казарма
толпами
п_о_ сто
ринулись на улицу.
Шагами ломаемая, звенит мостовая.
Уши крушит невероятная поступь.

И вот неведомо,
из пенья толпы ль,
из рвущейся меди ли труб гвардейцев
нерукотворный,
сияньем пробивая пыль,
образ возрос.
Горит.
Рдеется.

Шире и шире крыл окружие.
Хлеба нужней,
воды изжажданней,
вот она:
«Граждане, за ружья!
К оружию, граждане!»

На крыльях флагов
стоглавой лавою
из горла города ввысь взлетела.
Штыков зубами вгрызлась в двуглавое
орла императорского черное тело.

Граждане!
Сегодня рушится тысячелетнее «Прежде»,
Сегодня пересматривается миров основа.
Сегодня
до последней пуговицы в одежде
жизнь переделаем снова.

Граждане!
Это первый день рабочего потопа.
Идем
запутавшемуся миру на выручку!
Пусть толпы в небо вбивают топот!
Пусть флоты ярость сиренами вырычут!

Горе двуглавому!
Пенится пенье.
Пьянит толпу.
Площади плещут.
На крохотном форде
мчим,
обгоняя погони пуль.
Взрывом гудков продираемся в городе.

В тумане.
Улиц река дымит.
Как в бурю дюжина груженых барж,
над баррикадами
плывет, громыхая, марсельский марш.

Первого дня огневое ядро
жужжа скатилось за купол Думы.
Нового утра новую дрожь
встречаем у новых сомнений в бреду мы.

Что будет?
Их ли из окон выломим,
или на нарах
ждать,
чтоб снова
Россию
могилами
выгорбил монарх?!

Душу глушу об выстрел резкий.
Дальше,
в шинели врыт,
Рассыпав дома в пулеметном треске,
город грохочет.
Город горит.

Везде языки.
Взовьются и лягут.
Вновь взвиваются, искры рассея.
Это улицы,
взяв по красному флагу,
призывом зарев зовут Россию.

Еще!
О, еще!
О, ярче учи, красноязыкий оратор!
Зажми и солнца
и лун лучи
мстящими пальцами тысячерукого Марата!

Смерть двуглавому!
Каторгам в двери
ломись,
когтями ржавые выев.
Пучками черных орлиных перьев
подбитые падают городовые.

Сдается столицы горящий остов.
По чердакам раскинули поиск.
Минута близко.
На Троицкий мост
вступают толпы войск.

Скрип содрогает устои и скрепы.
Стиснулись.
Бьемся.
Секунда! —
и в лак
заката
с фортов Петропавловской крепости
взвился огнем революции флаг.

Смерть двуглавому!
Шеищи глав
рубите наотмашь!
Чтоб больше не ожил.
Вот он!
Падает!
В последнего из-за угла! -вцепился.
«Боже,
четыре тысячи в лоно твое прими!»

Довольно!
Радость трубите всеми голосами!
Нам
до бога
дело какое?
Сами
со святыми своих упокоим.

Что ж не поете?
или
души задушены Сибирей саваном?
Мы победили!
Слава нам!
Сла-а-ав-в-ва нам!

Пока на оружии рук не разжали,
повелевается воля иная.
Новые несем земле скрижали
с нашего серого Синая.

Нам,
Поселянам Земли,
каждый Земли Поселянин родной.
Все
по станкам,
по конторам,
по шахтам братья.
Мы все
на земле
солдаты одной,
жизнь созидающей рати.

Пробеги планет,
держав бытие
подвластны нашим волям.
Наша земля.
Воздух — наш.
Наши звезд алмазные копи.
И мы никогда,
никогда!
никому,
никому не позволим!
землю нашу ядрами рвать,
воздух наш раздирать остриями отточенных
копий.

Чья злоба н_а_двое землю сломала?
Кто вздыбил дымы над заревом боен?
Или солнца
одного
на всех мало?!
Или небо над нами мало голубое?!
Последние пушки грохочут в кровавых спорах,
последний штык заводы гранят.
Мы всех заставим рассыпать порох.
Мы детям раздарим мячи гранат.

Не трусость вопит под шинелью серою,
не крики тех, кому есть нечего;
это народа огромного громовое:
— Верую
величию сердца человечьего! —

Это над взбитой битвами пылью,
над всеми, кто грызся, в любви изверясь,
днесь
небывалой сбывается былью
социалистов великая ересь!

17 апреля 1917 года, Петроград.

Стихотворение Арсения Несмелова «В этот день» окрашено совершенно иными тонами.

Арсений Несмелов
В этот день встревоженный сановник
К телефону часто подходил,
В этот день испуганно, неровно,
Телефон к сановнику звонил.

В этот день, в его мятежном шуме,
Было много гнева и тоски,
В этот день маршировали к Думе
первые восставшие полки!

В этот день машины броневые
Поползли по улицам пустым,
В этот день… одни городовые
С чердаков вступились за режим!

В этот день страна себя ломала,
Не взглянув на то, что впереди,
В этот день царица прижимала
Руки к холодеющей груди.

В этот день в посольствах шифровали
Первой сводки беглые кроки.
В этот день отменно ликовали
Явные и тайные враги.

В этот день… Довольно, Бога ради!
Знаем, знаем, — надломилась ось:
В этот день в отпавщем Петрограде
Мощного героя не нашлось.

Этот день возник, кроваво вспенен,
Этим днём начался русский гон, —
В этот день садился где-то Ленин
В свой запломбированный вагон.

Вопрошает совесть, как священник,
Обличает Мученика тень…
Неужели, Боже, нет прощенья
Нам за этот сумасшедший день!
Нетрудно догадаться, что в данных поэтических текстах речь идет об одной и той же дате: 27 февраля 1917 года. Февральская революция, падение монархии – вот основные события этого дня.
Попробуем выстроить словесные ряды.
Итак, первый словесный ряд: 26 февраля, 27-е, буря, блески дул и лезвий, промозглая казарма, жестокий солдатский бог, голова многолобая, пуля, орущий рот, ограда казарм, орел самодержца, люди, лошади, фонари, улица, пение, трубы гвардейцев, нерукотворный образ, крыл окружие, граждане, крылья флагов, стоглавая лава, зубы штыков, день рабочего потопа, запутавшийся мир, толпы, топот, ярость, горе, пенье, погоня, толпы, топот, взрыв гудков, баррикады, марш, огневое ядро дня, дрожь, бред сомнений, выстрел, пулеметный треск, красный флаг, красноязыкий оратор, тысячерукий Марат, смерть двуглавому, подбитые городовые, горящий остов столицы, толпы войск, флаг революции, радость, слава, воля иная, новые скрижали, серый Синай, взбитая битвами пыль, великая ересь социалистов.
Второй словесный ряд: этот день, встревоженный сановник, телефон, мятежный шум, гнев, тоска, восставшие полки, машины броневые, одни городовые, режим, страна, царица, холодеющая грудь, сводка, враги, надломилась ось, отпавший Петроград, день кроваво вспенен, русский гон, Ленин, запломбированный вагон, совесть, священник, Мученика тень, нет прощенья, сумасшедший день.
Таким образом, становится очевидным тот факт, что преобладающее число слов в первом ряду носит позитивную эмоционально-экспрессивную окраску (радость, слава, новые скрижали, великая ересь социалистов), а во втором ряду мы подобных примеров не найдем, зато в достаточном количестве представлены слова с негативной эмоционально-экспрессивной окраской (встревоженный сановник, мятежный шум, гнев, тоска, холодеющая грудь, враги, отпавший Петроград, день кроваво вспенен, русский гон, Мученика тень, нет прощенья, сумасшедший день).
Очевидно, что мы и здесь можем воспользоваться прежними названиями для словесных рядов: «Победа» — в первом случае и «Поражение» — во втором.

Лариса Юрьева.