Поручик лейб-гвардии Финляндского полка не состоял в тайных обществах, но вышел вместе с друзьями на Сенатскую площадь, а на следующий день был арестован. Он будет брошен в Петропавловскую крепость, суд назначит ему 10 лет каторги, своего сына он увидит, когда жена придет на последнее свидание перед отправкой в Сибирь. Он уговорит ее не приезжать к нему, пока малыш не научится ходить и говорить. В 1830 он встретит Анну Васильевну в остроге Петровского Завода (у них появятся еще два сына и дочь), потом будут Курган, служба рядовым на Кавказе, безвыездная жизнь под надзором в имении брата под Нарвой. После смерти НИКОЛАЯ I семья уедет на Украину, где Андрей Евгеньевич станет мировым посредником, подготовит к изданию Полное собрание сочинений поэта-декабриста Александра ОДОЕВСКОГО, а сам напишет мемуарные «Записки декабриста». Они прожили вместе долгую жизнь и уйдут друг за другом в течение нескольких месяцев.

Его сочинения представляли «собственно одну повесть в разных вариациях», герои которых «действуют одинаково и говорят одно и то же». Литературная критика почти единодушно давала им отрицательную оценку. Жил в крайней бедности , неприспособленным к практическим делам, что привело к тяжелому запою, увольнению с работы и распродаже имущества семьи (у Дмитриева было пятеро детей, «не имевших ни обуви, ни образования») за долги с аукциона за 50 рублей. До конца жизни он так и не смог выбраться из нищеты.

Занимался издательской деятельностью, как ближайший помощник Толстого организовывал помощь голодающим крестьянам, помогал духоборам, за что в 1897 был сослан под надзор полиции в г. Бауск Курляндской губернии (ныне латвийский город Бауска). В последующие годы чаще жил за границей, скончался в Швейцарии.

Он рано остался без отца, из гимназии и реального училища был исключен за неуспеваемость, юношей вступил в подпольный кружок, вошедший вскоре в социал-демократический «Рабочий Союз», среди руководителей которого был Дмитрий УЛЬЯНОВ. За революционную деятельность его дважды арестовывают, а в 1901 на два года высылают в город Усть-Усольск Вологодской губернии. За эти годы он все же успевает ни шатко ни валко окончить семинарию и поступить вольнослушателем на естественный факультет Киевского университета. В тюрьме он читает книгу Ф. НАНСЕНА «Среди льдов и во мраке полярной ночи», а в ссылке собирает материал для будущей монографии «Зыряне» о быте, нравах и экономике народа коми. Так как после ссылки ему не было разрешено жить ни в одном из крупных городов, Русанов добивается права выехать за границу для продолжения образования. Он становится студентом Сорбонны, специализируется на геологии и получает право на защиту докторской диссертации.

Объектом своих исследований он выбирает Новую Землю, в чем получает неожиданную поддержку местных властей, обеспокоенных безнаказанным хозяйничанием там норвежцев. В ходе четырех экспедиций он на судах экспедиции совершает полный обход всей Новой Земли, впервые посуху пересекает ее, проводит геологические, географические, гидрологические исследования, принесшие ему славу мореплавателя, геолога и исследователя. Увлеченный идеей большой экспедиции на Шпицберген, он забрасывает свою диссертацию и разрабатывает новые планы. В июле 1912 года небольшое зверобойное судно «Геркулес» с 14 участниками экспедиции отправляется в путь. По заданию правительства Русанов должен был исследовать месторождения угля на Шпицбергене, чтобы закрепить за Россией право на их разработку. Эта программа была полностью выполнена. В августе от него получают последнюю телеграмму, в которой говорится, что он окружен льдами, направляется на восток, запасов на борту на год. Все свидетельствует о том, что экспедиция Русанова собиралась «пройти Сибирским морем из Атлантичеcкого в Тихий океан». Дальнейшая ее судьба неизвестна. Поиски, проведенные в 1914 и 1915 годах, ничего не дали. Только в 30—40-е годы прошлого века на островах Карского моря и Северной Земле были обнаружены следы пребывания пропавшей экспедиции.

СКОНЧАЛИСЬ:

Он родился в петербургском пригороде Гатчине, страдал врожденным пороком сердца, почему и прожил немного. Был период, когда его имя в СССР вообще не упоминалось. Отец был полковником лейб-гвардии Гатчинского (Егерского) полка, его хорошо знал император АЛЕКСАНДР II, и, говорят, царь стал крестным его первенца. Его братья стали морскими офицерами, младшего Бориса в 1937 году расстреляли как врага народа. Сам же Михаил мечтал стать химиком, в 1878 году поступил в Рижский политехникум, но три года спустя был отчислен за участие в политических выступлениях без права продолжить учебу в России. С той поры его жизнь была связана с Германией. Там увлекся электротехникой, начал работать конструктором в компании Эдисона, а в 1909 году стал директором возникшей на базе ее германских заводов знаменитой фирмы AEG, потребителям более известной торговой маркой Electrolux.

Когда Михаил начинал свою деятельность, главными препятствиями для широкого применения электричества были низкий коэффициент полезного действия существовавших электродвигателей и казавшаяся неразрешимой проблема передачи электроэнергии на большие расстояния. Доливо-Добровольскому удалось пройти там, где останавливались самые лучшие умы, например, Никола ТЕСЛА, посчитавший бесперспективным использование трехфазных токов. КПД созданных Доливо-Добровольским двигателей превысил 90 %, а вместо господствовавших до того линий передач постоянного тока он предложил свою трехфазную систему, для которой создал двигатели, трансформаторы, фазометры и многие другие устройства, придумал схемы соединения электродвигателей— звездой и треугольником. Первую в мире линию передачи трехфазного тока он построил для Всемирной выставки 1891 года во Франкфурте-на-Майне. Успешная демонстрация передачи электроэнергии на расстояние 170 км с КПД 75 % стала настоящим триумфом изобретателя, а его система была принята во всем мире. Доливо-Добровольским была обоснована и принятая в Европе частота промышленного того в 50 Гц.

Хотя вся его деятельность проходила в Германии, Михаил Осипович сохранял российское подданство, а потому, когда началась 1-я мировая война, вынужденно переехал в Швейцарию. Здесь он занялся расчетами передачи электроэнергии на сверхдальние расстояния — и вновь пришел к неожиданным результатам. Оказалось, что прежняя схема годится для передачи электроэнергии на расстояние в несколько сотен километров, если же счет пойдет на тысячи то потери резко возрастут. Но выход есть: надо использовать постоянный ток! Эти расчеты блестяще подтвердились, когда полвека спустя на родине ученого стали осваивать сибирские реки и передавать энергию построенных ГЭС в европейскую часть страны.

СОБЫТИЯ:

О сколько хлопот доставил вождь восстания, донской казак, называвший себя императором ПЕТРОМ III, императрице ЕКАТЕРИНЕ II! В какой ужас он привел дворянство! Какую надежду на справедливость подарил крестьянству! После захвата восставшими Казани паника вспыхнула в Нижнем Новгороде и Москве. Императрица велела срочно послать против бунтарей удачливого генерал–поручика Александра СУВОРОВА, уже отличившегося в Польше и Турции и заслужившего два ордена Святого Георгия. Но как ни спешил Суворов, он опоздал. Решающее поражение Пугачеву нанесли другие. Генералу довелось только завершить окружение разгромленного противника и отконвоировать преданного соратниками крестьянского вожака в Симбирск. Среди тех, кто занимался его поимкой, был и офицер секретной миссии, в скором будущем знаменитый поэт Гавриил ДЕРЖАВИН. Государственного преступника, каковым считался и по сути был Пугачев, везли в телеге, перекрытой прочными деревянными жердями, сквозь зазоры в которых можно было наблюдать за «злодеем». В железную клетку она превратилась в советское время.

На всем пути до Москвы его посменно охраняли две роты солдат. В городе от Рогожской заставы до Красной площади конвой проследовал по улицам, заполненным народом. Дворяне, офицеры, духовенство, богачи ликовали. Барыни «везде по улицам искали окошечко, откуда бы посмотреть». Простой народ молча смотрел на «государя», своего заступника, окованного кандалами. Тюрьму устроили на Монетном дворе.  Пугачева подвергли пыткам. Подозревали в подстрекательстве к бунту как иностранцев, так и раскольников и даже оппозицию из высшего дворянства. Но розыск таких доказательств не нашел: возмущение было стихийным. Екатерина II старалась показать, что ни к суду, ни к сентенции (приговору) она отношения не имеет и вовсе не сторонница жестких мер, но за следствием наблюдала внимательно. Во Францию одному их энциклопедистов, барону Мельхиору ГРИММУ, она сообщала: «Через несколько дней комедия с маркизом Пугачевым кончится; приговор уже почти готов, но для всего этого нужно было соблюсти кое–какие формальности. Розыск продолжался три месяца, и судьи работали с утра до ночи. Когда это письмо дойдет к вам, вы можете быть уверенным, что уже никогда больше не услышите об этом господине».

По приговору, утвержденному императрицей, в январе Пугачева четвертовали, голову воткнули на кол, части тела разнесли по четырем частям города, положили там на колеса и сожгли. Страшному наказанию подвергли реку Яик, на которой началось восстание, — ее переименовали в Урал.

Изобретатель к тому времени жил в России более 30 лет, вполне обрусел, звался здесь Карлом Николаевичем, его дело продолжили потом сын и внук. Прибыл он в Россию в компании других шотландцев, приглашенных ЕКАТЕРИНОЙ II для модернизации пушечно–литейного завода. Спустя три года организовал собственное товарищество, создал первый литейно–механический завод, построил лесопильный завод, мукомольню, корабельную верфь, на которой и создал свою «Елизавету». Это было судно деревянной конструкции размерами 18,3 м в длину и 4,57 м в ширину, снабженное паровой машиной мощностью 4 лошадиные силы и бортовыми гребными колесами. Отличительной особенностью была кирпичная дымовая труба, которую позже догадались заменить на металлическую. Путь из Петербурга в Кронштадт с 13 пассажирами на борту пароход прошел за 3 часа 15 минут со средней скоростью 9,3 км/ч, а на обратный из–за волнения на море потратил 5 часов 22 минуты. Командир Кронштадтского порта приказал состязаться с пароходом своему лучшему гребному катеру. Когда гребцы действовали в полную силу, они даже обгоняли пароход и могли на ходу приставать к судну.

Называли его на английский манер «стимботом», то есть паровой лодкой. Интересно, что привычное всем слово «пароход» пришло к нам с появлением железных дорог, а к морским и речным судам его предложил использовать адмирал Петр РИКОРД, бывший, кстати, участником первого плавания «Елизаветы». По его подсказке в печати первым применил это слово для обозначения корабля литератор Николай ГРЕЧ, издававший газету «Северная пчела», и он же заменил его для обозначения железнодорожного локомотива словом «паровоз». В академический словарь оба слова — «пароход» и «паровоз» — вошли в 1847 году.