После того как в 1825 году он стал по завещанию владельцем книжного магазина, библиотеки и типографии, Смирдин широко развернул книгоиздательскую деятельность. Он издавал сочинения ПУШКИНА, ГОГОЛЯ, ЖУКОВСКОГО и других современных ему писателей, выпустил новые издания ЛОМОНОСОВА и ДЕРЖАВИНА. Впервые в русской печати он ввел постоянную полистную оплату авторского труда, выплачивая знаменитым писателям огромные гонорары, издавал книги большими тиражами и по невысоким ценам. Книжная лавка и библиотека Смирдина стали своеобразным клубом петербургских литераторов. Им издавался журнал «Библиотека для чтения», было предпринято массовое издание «Полного собрания сочинений русских авторов». Но деятельность на поприще распространения отечественной литературы оказалась неблагодарной — Смирдин разорился и отошел от издательской деятельности.

Его отец был знаменитым архитектором, старший брат Владимир — прославленным художественным и музыкальным критиком, связанным с передвижниками и «Могучей кучкой», а дочь Елена занимала видное положение в партии большевиков и была похоронена у Кремлевской стены. Сам Дмитрий Степанович выступал защитником на политических процессах по делам ишутинцев, нечаевцев и др.

Выдвинулся как оратор, проповедник и организатор, отстаивающий идею самодержавия и выступающий против социализма, в первую русскую революцию. Был одним из руководителей черносотенного движения в России, поддерживал тесные связи с РАСПУТИНЫМ. После Февраля стал настоятелем Покровского собора (Василия Блаженного) в Москве. Служил молебны на Красной площади, в которых проклинал большевиков. После их прихода к власти советовал патриарху заняться организацией церковного мятежа в Москве, создал в храме военную организацию, чтобы «до последней капли крови» бороться за восстановление на троне царской династии. В начале лета 1918 года был арестован, заявил, что не сложит оружия, и был расстрелян за контрреволюционную деятельность.

«День Победы», «Не плачь, девчонка», «Соловьиная роща», «Родительский дом» — это только некоторые из песен, ставшие популярными в исполнении Лещенко, а первый большой успех пришел к нему в 1972 году, когда певец стал победителем фестиваля в польском городе Сопоте с песней Марка ФРАДКИНА и Роберта РОЖДЕСТВЕНСКОГО «За того парня».

Его флотская карьера оказалась недолгой, но он успел в юном возрасте отличиться в Чесменском сражении (1770). Он также был среди участников похищения и доставки в Россию самозванки «княжны Таракановой».

Но глубоко проникнутый мистицизмом, князь сделался усердным масоном, вместе с князем А. Б. КУРАКИНЫМ ездил в Швецию, масонство которой славилось древностью и чистотою правил, стал гроссмейстером Петербургской ложи и фактически главой русского движения. По неведомой причине современный исследователь злокозненного масонства Олег Платонов приписал все деяния Ивана Сергеевича другому князю ГАГАРИНУ — Гавриилу Петровичу, у которого хватало и собственных заслуг на этой почве. Видимо, конспирация тайных врагов зашла так далеко, что разобраться в этом историку не под силу.

Широко известен внук князя и тоже Иван Сергеевич ГАГАРИН, который в зрелые годы перешел в католичество и стал иезуитом и которого несправедливо подозревали в авторстве писем ПУШКИНУ, повлекших дуэль поэта с ДАНТЕСОМ.

Первая часть фамилии досталась ему от отца — молдавского дворянина Н. К. Барнтыша, а вторая — от дяди по матери, московского архиепископа Амвросия, убитого во время чумы 1771 года чернью. Вместе с ним едва не погиб и племянник.

Бантыш-Каменский был архивный труженик, фанатик своего дела. Он отказывался от всяких повышений из любви к своему архиву, охотно делился своими открытиями и усердно помогал всем историкам. Он жил прошлым, все происходящие вокруг перемены вызывали у него беспокойство: даже московский Английский клуб казался ему подозрительным. Для него было «удивительно, что не хотят люди спокойно жить и стопам предков своих следовать», и он с ужасом думал, «что еще дети и внучата узрят». Судьбу двух его сыновей можно было бы взять как наглядный пример. Пороки Владимира ужасали современников, и он кончил свои дни в монастыре. Дмитрий же стал знаменитым историком, автором «Словаря достопамятных людей русской земли» и других трудов.

В 1861 году окончил Михайловскую артиллерийскую академию, но скоро оставил военную службу и занялся издательской деятельностью. За речь на похоронах Д. И. ПИСАРЕВА и сбор средств на памятник ему был арестован, заключен в Петропавловскую крепость и затем сослан в Вятскую губернию, где провел около десяти лет. После возвращения в 1880 году был вновь арестован и выслан в Западную Сибирь, но через год освобожден. Павленков издавал произведения русских и зарубежных классиков, научно-популярную литературу, сумел добиться издания первого в России Собрания сочинений А. И. ГЕРЦЕНА. Главным делом его жизни стало издание серии «Биографическая библиотека, или Жизнь замечательных людей», которая ныне вновь возвращается к русскому читателю.

Михаил был первым ребенком, а всего она вырастила семерых детей. Афанасий Иванович Булгаков скончался в 1908 году. Кроме родных детей, она воспитывала еще двух племянников и племянницу и всем сумела дать образование. Спустя десять лет после ее смерти писатель утверждал: «С детства я не мог терпеть стихов (не о Пушкине говорю, Пушкин — не стихи!) и, если сочинял, то исключительно сатирические, вызывая отвращение тетки и горе мамы, которая мечтала об одном, чтобы ее сыновья стали инженерами путей сообщения. Мне неизвестно, знает ли покойная, что младший стал солистом балалаечником во Франции, средний ученым-бактериологом, все в той же Франции, а старший никем стать не пожелал…» Как бы то ни было, но мать одной из первых приобщила сына к сочинительству, привила детям любовь к театру, устраивая домашние спектакли. Она послужила прототипом матери главных героев в романе Булгакова «Белая гвардия».

Царю шел 42–й год, жить ему оставалось еще 5 лет. Он овдовел в 40, когда после очередных родов скончались и младенец, и сама царица. Кто мог ему наследовать? Два хворых сына — Федор и Иван, старший особенно болезненный, а младший и умом не вышел, зато, как на подбор, отменного здоровья и неуемной энергии 6 дочек — Евдокия, Марфа, Софья, Екатерина, Мария и Феодосия. Но у тех своя беда, о ней чуть ниже. Потому неудивительно, что царь вновь решил жениться.

Когда Московское княжество было наравне с другими, то и проблемы с выбором невест у князей не было: в паре ни одна из сторон не выделялась своим положением. К тому же существовали другие православные царства, но их поработили турки. Царям стало труднее: выбор им приходилось осуществлять не среди равных себе, а между своими подданными. Для их же дочерей выхода не было вовсе: никто им ровней не был, с чужестранными иноверцами время родниться не пришло, вот и куковали свой век в кельях. Для самого царя был придуман смотр невест, когда претендовать на его сердце могла каждая девица, невзирая на знатность ее происхождения, была бы только дородна, лицом пригожа да способна к чадородию.

Смотрины длились с осени до весны. В первой партии было 12 девиц, во второй — 19, затем с месячным перерывом (доставлялись претендентки из провинции) прошли еще 39. Тех, кто приглянулся царю, забирали на Верх — в женскую половину царского дворца. Главными претендентками считались Нарышкина и сирота Авдотья БЕЛЯЕВА из суздальского Вознесенского девичьего монастыря. В апреле для отобранных был устроен второй смотр, но царь опять никому не отдал платок, означавший, что выбор сделан.

Едва стало известно о намерении Алексея Михайловича остановиться на Нарышкиной, в ход пошли подметные, т. е. подброшенные, подкинутые тайно, грамотки, направленные против Натальи. Их, невиданное дело, обнаружили в государевых хоромах, царь сам взялся за следствие, чего он не делал даже при допросах Степана РАЗИНА. Первое подозрение пало на опекуна Беляевой, Подозреваемого пытали, приводили к огню, били кнутом, но он все отрицал. Стали сличать почерк всех дьяков и подьячих — без результата. Объявили большую награду тому, кто назовет автора, — молчание. Так дело и повисло. Всех подозреваемых отпустили, но кого–то здорово поджарили и попотчевали кнутом.

Свадьба оказалась отложенной на 9 месяцев. Венчали молодых в Успенском соборе. Уроженец Курляндии дипломат Яков РЕЙТЕНФЕЛЬС так описал избранницу царя: «Это — женщина во цвете лет, роста выше среднего, с черными глазами навыкате, лицо у нее кругловатое и приятное, лоб большой и высокий, и вся фигура красива… голос, наконец, приятно звучащий, и все манеры крайне изящны». В мае следующего года у нее родился первенец — будущий император ПЕТР I.

С 1668 года раскольники успешно обороняли Соловецкий монастырь от царских войск. Но в конце 1675 года воевода МЕЩЕРИНОВ не стал по обычаю зимовать в Сумской, а остался под монастырем. Первый приступ не удался, но перебежчик монах ФЕОКТИСТ указал воеводе отверстие в стене, легко заложенное камнями. В ночь на 22-е января, в сильную метель и бурю, Феоктист повел стрельцов к отверстию. Камни были выломаны, и к рассвету нападавшие уже были в монастыре. Они сбили замки с ворот, в них вошли остальные, когда защитники монастыря проснулись, было уже слишком поздно. Зачинщики-заводчики НИКАНОР, САМКО были схвачены и казнены, другие разосланы в Кольский и Пустозерский остроги, а те, кто объявили, что повинуются государю и церкви, были прощены и остались жить в монастыре.

Неведомо, чего хотел венецианец, а Пери, бывший толмачом у Иванова, заявил, что тот называет себя сыном царя ИВАНА АЛЕКСЕЕВИЧА, будто он в самых молодых летах поручен был для скрытия матерью его, царицей Прасковьей Федоровной, греческому монаху Евфимию вместе с одною женщиною-голландкой по имени Мария. Одев «царевича» в женское платье, монах провез его из Москвы в Астрахань, через Персию в Бассору, потом в окрестности Дамаска. Мария умерла, Евфимий пропал, а Иван странствовал по разным местам Азии, содержа себя продажею драгоценных камней, которые оставил ему Евфимий. Потом Иван объявил себя лекарем, взял в толмачи Пери, так как не знал никакого другого языка, кроме арабского. Открыв свое происхождение кипрскому архиепископу, получил совет отправиться на Афонскую гору, но монахи приняли его дурно, объявив плутом и лжецом. И вот теперь вся надежда на русского резидента.

Неплюев стал увещевать самозванца, но тот отвечал, что от роду ему 40 лет и все сказанное Пери — правда. Тогда Неплюев принялся за другое средство — велел сечь его нещадно плетьми. И выяснил, что Иван на самом деле русский подданный, откуда он и кто его родители, ничего не знает, что все рассказанное ему объявили Евфимий и Мария, а если они все затеяли ложно, то и он лжет.

Неплюев велел сковать самозванца и отправить в Россию с поручиком Обрезковым, наказав последнему употребить все средства, чтобы колодник не ушел. Но притворившийся желающим побыстрее вернуться на родину, Иванов в одном из городов на пути закричал, чтобы турки освободили его как султанского подданного и что он хочет принять магометанство. Обрезков выстрелил в него из пистолета, но не попал (что за офицер такой?), а посулы и домогательства вернуть пленника не помогли. Даже пришлось спасать поручика от возможных неприятностей немедленной отправкой домой. Турецкое правительство отправило несостоявшегося царевича в Алеппо, откуда он объявил себя родом.

Не следует ли проверить, были ли вообще отменены эти законы? А вдруг?! Тогда все взимающие налоги и пошлины и следящие за этим стократно увеличат доходы государства, но начинать придется с самих себя.