Иван Петрович КУЛИБИН
(1735 — 11.8.1818),
изобретатель-самоучка.

Стоит произнести ее имя — и почти каждый, выросший в русском культурном пространстве, скажет, кто она такая. Более того, он не сможет назвать ни одной другой няни, бабушки или мамы — воспитательниц гения. Некоторые литературоведы даже изрекли, что не будь такой няни, не знала бы Россия солнца своей поэзии. Как реакция на это, другие «исследователи» договорились до того, что старушка была лишь собутыльницей находящегося в депрессии поэта. А как иначе, если сам поэт говорит, обращаясь к ней: «Выпьем с горя, где же кружка?»

Начнем с того, родилась она в деревне Суйда в 55 верстах от Санкт-Петербурга у крестьянина Родиона ЯКОВЛЕВА и была названа Ириной (Ириньей), а Ариной ее стали звать в хозяйском доме, следуя моде того времени давать своим слугам иностранные имена или произносить их на чужой манер. Продолжим тем, что она была нянькой старшей сестры Пушкина Ольги и его младшего брата Льва, но не ходила за маленьким Сашей. За ним смотрели две другие женщины и дядька Никита КОЗЛОВ, провожавший гроб с телом поэта и в последний путь. И все же только ее Пушкин звал своей няней, к ней или навеянным ею образам не раз обращался в своих стихах, говорил, что она стала прототипом няни Татьяны Лариной. Видимо, на самом деле крепостная крестьянка обладала особым даром и покоряла детские души, а ее речь навсегда отложилась в их памяти. Эта ее роль особенна важна тем, что в детстве поэта «воспитание его мало заключало в себе русского; он слышал один французский язык».

Когда Александра отправили учиться в Царскосельский лицей, его общение с няней надолго прервалось, а редкие семейные встречи после окончания учебы почти сразу прекратились, когда поэт был отправлен в ссылку на юг. Судьба вновь свела их в Михайловском, которое было определено новым местом его ссылки. Вот тогда Пушкин назвал ее «подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя», тогда написал и «Буря мглою небо кроет», когда вновь слушал и записывал вслед за нею сказки. Она его звала ангелом, а для него была мамушкой. Может, в этом и кроется тайна их отношений. Ведь ни с матерью, ни отцом у него не было нежных отношений. У матери на старшего сына просто не было времени: пятерых детей она потеряла в младенческом или раннем возрасте. Отец же их воспитанием вовсе не занимался, а в Михайловском стал главным надзирателем своего сына. Кого поэту было еще любить и помнить?

Окончил Московское высшее общевойсковое училище и Военную академию им. Фрунзе. Выпускник академии Генштаба. Карьеру военного начинал командиром мотострелкового взвода. Служил в Подмосковье, на Урале, на Украине, в Карелии. С 1993 года — главнокомандующий погранвойсками Российской Федерации. С 1994 г. — директор Федеральной погранслужбы, после отставки был выбран депутатом Госдумы РФ.

Алексей Петрович /БЕСТУЖЕВ-РЮМИН
(1.6.1693 — 1766),
граф, дипломат, генерал-фельдмаршал. При императрице ЕЛИЗАВЕТЕ ПЕТРОВНЕ руководил внешней политикой России, занимая должность канцлера.

Из числа лучших выпускников Морского кадетского корпуса, он совершил два больших плавания вокруг Европы, участвовал в войне со шведами, дослужился до звания вице–адмирала. При АЛЕКСАНДРЕ I заменил отправленного в отставку государственного секретаря Михаила СПЕРАНСКОГО, стал президентом Российской академии, позже — членом Госсовета, министром народного просвещения, полным адмиралом. Консерватор и противник либеральных реформ, он не собирал оброк со своих крестьян, живя только на жалованье, и упорно добивался смягчения участи декабристов, когда был назначен членом Верховного суда над ними. Но не чины и должности, а литературная и публицистическая деятельность прославили его имя. Шишков прекрасно владел французским, немецким, итальянским языками, много занимался переводами — от морской тематики до детских книг. Как сочинителя его прославила эпитафия на смерть полководца Александра СУВОРОВА: «Остановись, прохожий! Здесь человек лежит, на смертных непохожий…».

Отставной моряк в штыки принял появление Николая КАРАМЗИНА и нововведения в языке и слоге, связанные с именем литератора. Тогда на свет появилось его «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка», в котором было заявлено: «Делайте и говорите что вам угодно, господа любители чужой словесности; но сия есть непреложная истина, что доколе не возлюбили мы языка своего, обычаев своих, воспитания своего, до тех пор во многих наших науках и художествах будем мы далеко позади других. Надобно жить своим умом, а не чужим». Чтобы подкрепить слово делом, им вместе с Гавриилом ДЕРЖАВИНЫМ было организовано общество «Беседа любителей русского слова». Особый отклик имело зачитанное Шишковым в «Беседе» «Рассуждение о любви к Отечеству» с призывом: «Воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное». В войну 1812 года о Шишкове вспомнил император, заменив им Сперанского. Все манифесты, указы, рескрипты для Александра I сочинял Шишков. Об этом потом напоминал Александр ПУШКИН:

Сей старец дорог нам; он блещет средь народа Священной памятью двенадцатого года.

Можно называть адмирала ретроградом, высмеивать сочиненные им слова — мокроступы вместо галош, тихогром взамен фортепиано и т. п., или сочинять пародии: «Хорошилище идет по гульбищу из ристалища», что должно означать «франт идет по бульвару из театра», но подобная практика давала плоды хотя бы рождением другого литературного общества — «Арзамас», выступавшего критиком «Беседы». Таланты и бездари были как среди «шишковистов», так и среди «карамзинистов», а сами «вожди» при своей первой встрече в 1816 году примирились. Карамзин тогда сказал своему критику: «Люди, которые не знают коротко ни вас, ни меня, вздумали приписывать мне вражду к вам. Они ошибаются… Я не враг ваш, а ученик: потому что многое, высказанное вами, было мне полезно, и если не все, то иное принято мною и удержало меня от употребления таких выражений, которые без ваших замечаний были бы употреблены».