В начале 1787 года грандиозный царский поезд двинулся из Петербурга на юг. Императорская свита насчитывала около 3 тыс. человек. Поезд, конечно, не имел отношения к железной дороге: он состоял из 14 карет, 124 саней с кибитками и 40 запасных саней. Путь из столицы в Крым и обратно через Москву впечатлял: всего 5657 верст.

Прошло только лишь четыре года, как эти земли находились в составе Российской Империи. Но за это время сделано было неимоверно много. Для скорейшего заселения безлюдных южных степей привлекались отставные солдаты, иностранные колонисты, старообрядцы, ушедшие в Польшу от преследования церковных и светских властей. Приглашались скрывавшиеся за границей дезертиры, которым светлейший князь Григорий Потемкин выхлопотал прощение. Он звал сюда и бывших запорожцев – тех, кто остался в России, и тех, кто в свое время бежал в Турцию. Был еще один важный источник привлечения новых жителей – перевод крепостных крестьян, для чего их владельцам раздавали на недавно присоединенных к России землях обширные угодья. И все же процесс шел медленнее, чем хотелось. Южные степи и Крым пользовались репутацией далекого заброшенного края «у черта на рогах». Жить там опасались из-за частых эпидемий.

Однако Потемкин был изобретателен и настойчив. Он приказал губернаторам южных провинций не выдавать беглых крепостных, ссылаясь на обычаи казачьей вольницы. Вот тогда на юг хлынул поток переселенцев. Неудивительно, что князь нажил себе противников среди российской правящей элиты. Кроме того, ускоренное заселение и хозяйственное освоение Крыма вызывало сильное беспокойство Османской Империи. Несмотря на поражение в войне, турки сохранили в Северном Причерноморье такие мощные форпосты, как Очаков, Измаил, Бендеры… Ревниво следили за успехами России Англия и Франция – непримиримые соперницы, в течение столетий боровшиеся за гегемонию в Европе и во всем мире. Франция была заинтересована в открывшихся возможностях торговли с Российской Империей и постепенно занимала все более благожелательную позицию по отношению к южной политике Екатерины и Потемкина. Одной из первых торговых компаний в Херсоне стала французская. Британские же политики, следуя доктрине поддержания европейского равновесия, начали сколачивать коалицию, направленную против сложившегося русско-австрийского альянса.

Екатерина II не только старалась досконально познать новые земли Российской Империи. Путешествие стало крупным событием в истории дипломатии. В его программе значилась встреча с Императором Священной Римской Империи Иосифом II для обсуждения дальнейших планов совместных действий против Турции. Сопровождали русскую царицу и иностранные министры: австрийский посол в России граф Иоганн Людвиг фон Кобенцль, британский посланник барон Аллейн Фицгерберт и посол Франции граф Луи Филипп де Сегюр. Среди почетных гостей был и Принц Шарль-Жозеф де Линь – видный австрийский военачальник и дипломат. Иностранные политики должны были дать оценку Российской Империи: насколько крепка держава Екатерины? И насколько энергично и эффективно Григорий Потемкин и его соратники распоряжаются присоединенными к ней землями?

К ЧЕРНОМУ МОРЮ

Плавание по Днепру закончилось у днепровских порогов. Екатерина II, узнав о прибытии Императора Иосифа, сошла на берег и в экипаже двинулась ему навстречу. Свидание глав двух великих держав произошло в степи, без лишних свидетелей и… без традиционно изысканного царского обеда. Императрица шутливо сообщала своему постоянному корреспонденту немецкому просветителю барону Фридриху Гримму о том, как Потемкин был вынужден взять на себя обязанности повара. «Их величествам никогда еще, с самого дня их коронации, не случалось иметь такой блистательной прислуги и такого плохого обеда. Невзирая на это, кушали исправно, много смеялись и удовольствовались обедом, приготовленным с грехом пополам. На другой день обедали получше и ездили в Екатеринослав, где и был заложен первый камень этого самого города», – писала Екатерина.

Император Иосиф предрек печальную участь новому городу, место для строительства которого, по его мнению, было выбрано Потемкиным крайне неудачно. Однако история подтвердила правоту князя. Екатеринослав, впоследствии переименованный большевиками в Днепропетровск в честь красного вождя, «всеукраинского старосты» Григория Петровского, превратился в крупнейший научный, промышленный и культурный центр Украины…

Наконец, после пятидневного пребывания в Херсоне, путешественники отправились в Крым через Кизикерман и Перекоп. Потемкин заблаговременно предписывал: «Дорогу от Кизикермана до Перекопа сделать богатою рукою, чтобы не уступала римским; я назову ее: Екатерининский путь». Накануне отъезда из Херсона императрица делилась своими впечатлениями от увиденного в письме к петербургскому генерал-губернатору Якову Александровичу Брюсу: «Здешний край чрез десять лет будет из изобильнейших… здешний край есть земной рай». Новороссия произвела благоприятное впечатление на Екатерину II. Но Крым есть Крым. Край, столько лет бывший для русских людей источником опасности…

На подходе к Перекопу царский поезд встречали казаки – 3,5 тыс. донцов во главе с войсковым атаманом Алексеем Иловайским. Были устроены показательные маневры, вызвавшие неподдельное восхищение Иосифа II. Войска выглядели эффектно. В Крыму карету государыни окружили татарские всадники – 1,5 тыс. отборной конницы под начальством бригадира Ивана Горича-Большого, родом черкеса. Снова взрыв удивления: вчерашние враги конвоируют карету Российской Императрицы!

На длинном спуске к Бахчисараю лошади понесли. Иосиф и принц де Линь, сидевшие в карете напротив Екатерины, восхищались силой ее характера: на лице Государыни не промелькнуло и тени беспокойства. Татарским наездникам удалось на полном скаку перехватить лошадей и спасти высоких гостей. Они доказали свою верность.

В самом Бахчисарае Императрицу и её спутников встретило мусульманское духовенство во главе с муфтием. Гости остановились в бывшем ханском дворце. Город освещался иллюминацией. Во время одной из прогулок Император Иосиф и граф Сегюр признались друг другу, что увиденное напоминает сказку из «Тысячи и одной ночи». Русская царица спокойно отдыхала в столице ханства, наводившего в течение столетий ужас на Россию и Польшу.

21 мая (здесь и далее даты приводятся по старому стилю) 1787 года, на следующий день после прибытия царского поезда в Бахчисарай, статс-секретарь Александр Храповицкий записал в дневнике слова Екатерины: «Говорено с жаром о Тавриде: «Приобретение сие важно; предки дорого бы заплатили за то; но есть люди мнения противного, которые жалеют еще о бородах, Петром I выбритых. А.М. Дмитриев-Мамонов молод и не знает тех выгод, кои чрез несколько лет явны будут. Граф Фалькенштейн видит другими глазами. Фиц-Герберт следует аглинским правилам, которые довели Великобританию до нынешнего ея худого состояния. Граф Сегюр понимает, сколь сильна Россия; но министерство, обманутое своими эмисерами, тому не верит и воображает мнимую силу Порты. Полезнее бы для Франции было не интриговать. Сегюр, кроме здешнего двора, нигде министром быть не хочет»».

Здесь свидетельство не только того сильного впечатления, которое Крым произвел на императрицу, но и споров, что шли в ее окружении. На другой день Екатерина написала московскому главнокомандующему Петру Еропкину: «Весьма мало знают цену вещам те, кои с уничижением бесславили приобретение сего края. И Херсон, и Таврида со временем не токмо окупятся, но надеяться можно, что если Петербург приносит осьмую часть дохода империи, то вышеупомянутые места превзойдут плодами бесплодные места [то есть балтийское побережье. – В. Л.]».

ПРЕКРАСНЕЙШАЯ ГАВАНЬ В МИРЕ

22 мая императорский поезд прибыл в Инкерман – небольшую деревушку на высоком берегу Ахтиарской бухты. Во время обеда в путевом дворце по приказу Потемкина отдернули занавес – и перед взором гостей предстала панорама белокаменного города, великолепной гавани и стоявших в ней кораблей! Это была подлинная кульминация путешествия – Ахтиар, как называли тогда Севастополь. Не рисованными декорациями несуществующих деревень поразил императрицу и ее спутников Потемкин. Путешественники увидели «прекраснейшую гавань в свете» и стоявший на рейде военный флот: три линейных корабля, двенадцать фрегатов, двадцать мелких судов, три бомбардирских судна и два брандера.

Это был триумф светлейшего князя. Не выдержал даже строгий и дотошный критик Иосиф II. «Все матросы были выстроены на реях. Глядя по числу их, можно судить, что их достаточно для отправления службы на судах. Надобно сознаться, что это было такое зрелище, красивее которого трудно пожелать, – писал он своему другу, фельдмаршалу Францу Ласси. – Севастополь – красивейший порт, какой я когда-либо видел. В нем могут очень удобно поместиться полтораста кораблей в совершенной безопасности от всяких случайностей со стороны моря и от неприятеля, который никогда не отважится проникнуть в бухту, защищаемую тремя батареями. Выходить из бухты в море можно при трех ветрах. Есть отдельная гавань для торговых судов, другая для карантина и третья для починки и килевания судов. Настроено уже много домов, магазинов, казарм, и если будут продолжать таким образом в следующие три года, то, конечно, этот город сделается процветающим. Все это очень не по шерсти французскому посланнику, и он смотрит страшно озадаченным. Обыкновенный переезд отсюда до Константинополя совершается в двое суток, а иногда даже только за полторы. Судите же, мой любезный маршал, на какие неприятные размышления все это должно наводить моего собрата, повелителя правоверных, который никогда не может быть уверен, что эти молодцы не явятся, не ныне – завтра, разгромят у него окна пушечными выстрелами… Императрица в восхищении от такого приращения сил России. Князь Потемкин в настоящее время всемогущ, и нельзя вообразить себе, как за ним все ухаживают».

Датой основания современного Севастополя считается 3 июня 1783 года. В этот день под руководством контр-адмирала Фомы Мекензи были заложены первые четыре каменные постройки города: дом командующего Севастопольской эскадрой, часовня, кузница и пристань, которую впоследствии назвали Графской. Как и у многих городов Крыма, у Севастополя впечатляющая предыстория. Это древний Херсонес, который, по преданию, посещал Андрей Первозванный и в котором в 988 году принял святое крещение князь Владимир. За несколько лет до присоединения Крыма к России, в 1778 году, генерал-поручик Александр Суворов, командовавший тогда русскими войсками в Тавриде, писал об Ахтиарской бухте, о будущем Севастополе: «…подобной гавани не только у здешнего полуострова, но и на всем Черном море не найдется, где бы флот лучше сохранен и служащие на оном удобнее и спокойнее помещены быть могли». Под началом Суворова там были построены первые батареи. С тех пор до прибытия в Крым Екатерины не прошло и десяти лет, но растущий на глазах Ахтиар уже готовился стать городом славы русских моряков.

Больших забот требовал молодой флот. И его премьера стоила титанических усилий. Вот один из эпизодов подготовки к визиту императрицы. Для пополнения флота людьми Потемкин выделил Севастопольский полк. Солдаты этого полка и команды кораблей должны были получить новое обмундирование. Неожиданно глава Черноморского адмиралтейского правления капитан бригадирского ранга Николай Мордвинов пожаловался на возникшие трудности. «Вы представляете мне о недостатке сукон для обмундирования Севастопольского полку, и я получил ваш о том рапорт тогда, когда уже считал, что сие исполнено, – отвечал Потемкин. – Для способствования в вооружении и снабжении флота преподал я оному всю возможную помочь, и я ожидал вашего о сем донесения, но вместо того вы уведомляете меня о встречающихся препятствиях, которые преодолеть нетрудно. От меня отправлено довольное число разной пестряди, из которой можно сшить платье для солдат или на рекрут, а старые останутся в прежнем. А ежели понадобится больше, то приискать купить полотна. Я рекомендую поспешить благовременным всего от меня порученного исполнением». Через день поскакал курьер к командующему Севастопольской эскадрой капитану бригадирского ранга графу Марку Войновичу: «Что касается до обмундирования их, то в случае недостатка сукна употребите присланную к вам пестрядь. Нет ничего, что одни будут в суконном, другие же в пестрядином [из грубой льняной или хлопчатобумажной ткани. – В. Л.] платье, лишь бы на одном судне не было разных мундиров и чтоб только все суда полным людей комплектом снабжены были. О чем я и господину капитану Мордвинову сделал предписание, надеясь, впрочем, что вы не упустите ничего к точнейшему исполнению моих повелений». Моряки успели к назначенному сроку и представили флот в лучшем виде.

Светлейший князь был выдающимся организатором. Его хватало на все. Еще в январе 1787 года он просил российского посланника в Османской империи Якова Булгакова «заказать сделать в Константинополе шлюпку, во всем сходную с султанскою, подобным образом оную убрать и снабдить всеми принадлежностями». Шлюпка была готова своевременно. Именно в ней Екатерина в сопровождении Bмператора и других лиц объезжала корабли Черноморского флота, стоявшие в Ахтиарской бухте.

Посетив Байдарскую долину, Симферополь, Карасубазар (ныне Белогорск), Левкополь (Старый Крым) и Феодосию, путешественники через Перекоп вернулись в Кременчуг, а оттуда двинулись в Полтаву. 8 июня 1787 года все они были на знаменитом Полтавском поле. Потемкин в память о битве со шведами устроил большие маневры. Этим смотром военной мощи империи завершилось грандиозное путешествие. Тем же днем Екатерина II подписала указ о пожаловании Потемкину почетного наименования – Таврический. То есть Крымский.

ВЕЛИКАЯ ДЕРЖАВА

Пророчество Екатерины Великой о выгодах, которые Россия получит от присоединения Крыма, сбылось. Приведу один весьма любопытный источник, недавно попавший мне в руки.

13 июня 1919 года, в разгар Гражданской войны, в Крыму, занятом белыми, был образован Центральный крымский архив. На его открытии историк Георгий Вернадский, сын выдающегося ученого Владимира Вернадского, выступил с докладом о Тавельском архиве В.С. Попова. Имение Тавель Василия Попова – тайного советника, ведавшего канцелярией князя Потемкина, – находилось близ Симферополя. Документы оттуда были перевезены в библиотеку Таврического университета, и Георгий Вернадский принимал участие в их разборе.
В архиве оказалось много ценных документов, относящихся к «русскому заселению и устройству Крыма и Черноморского побережья в последней трети XVIII века». Вчитаемся в слова историка: «Народнохозяйственное значение для России приобретения юга и Черноморского побережья было чрезвычайно велико. Достаточно представить себе картину настоящего времени: голод и недоедание в Великороссии, когда она была отрезана от юга и Черного моря. <…> К тому же население России сковано было крепостным правом, пригвождено к своему месту… После захвата Черноморья и Крыма эти места быстро стали заселяться и свободными, и крепостными людьми. Насколько быстро развивалось на юге России хлебопашество и сельское хозяйство, видно из того, что до турецких войн Екатерины Россия вовсе не считалась на мировом рынке хлебной страной. При воцарении Екатерины, в 1762 году, отпуск хлеба из России за весь год едва превышал 70 тыс. четвертей, на сумму лишь несколько более 100 тыс. рублей. В начале XIX века уже сказались результаты черноморской политики: годовой отпуск хлеба превышает 2 млн четвертей ценностью более чем в 12 млн рублей – по тогдашним экономическим отношениям цифра громадная».

Воистину, благодаря Екатерине II Россия стала не только великой морской, но и великой земледельческой державой.